Ознакомительная версия.
Тем временем дело шло к голосованию. О том, что объективным оно будет вряд ли, стало ясно уже в самом начале сессии, когда было объявлено, что машина для электронного голосования сломалась. Все это напоминало пресловутый рояль в кустах, только наоборот: все помнили уроки предыдущего голосования, поэтому машину постарались сразу же отключить.
С предложением провести голосование тайным выступил депутат Андрей Бутюгов. Но Семенов это предложение пропустил мимо ушей и поставил на голосование предложение выступившего за ним Гейдебрехта — голосовать открыто, поименно.
Пусть простит меня читатель, но я хочу напомнить уже известную ему юридическую тонкость: отзывая меня из состава Совета Федерации (а это была, по сути, процедура отзыва), сделать это было возможно, согласно закону, только при помощи тайного голосования — такого же, каким меня и избирали на этот пост. Однако Семенов сумел обойти и эту сложность, назвав процедуру отзыва «процедурой отмены первоначального решения на основе прокурорского протеста».
Своеобразно проходило и голосование — такого я в своей жизни еще никогда не видел. В центре, возвышаясь над залом, сидел Потапов, чуть ниже его — Семенов. Те, кто голосовал за удовлетворение протеста, подходили к Потапову с правой стороны, кто воздержался — шли уже к Семенову, а те, кто выступал против прокурорского протеста — должны были идти к Потапову, но уже с левой стороны.
Рассказывают, приблизительно по такому же принципу проходило голосование по Конституции Ирана, с той разницей, что там за голосовавшими депутатами внимательно наблюдал вооруженный офицер госбезопасности.
49 депутатов из 56 проголосовали за мой отзыв… Тем не менее нашлись люди, которые пошли наперекор давлению Кремля и Президента Бурятии. Назову их поименно: С. Калмыков, А. Попов, А. Кардаш, В. Красников, Ц. Доржиев; один — В. Сактоев — воздержался, еще один — А. Бутюгов — в голосовании участвовать отказался.
Завершающая этот театр абсурда речь Потапова была его, этого театра, полностью достойна. Поблагодарив депутатов за «правильный» выбор, Президент Бурятии вдруг заявил, что, дескать, решение переголосовать — его собственное, продиктованное наплывшими на него вдруг внутренними чувствами, и что не было из центра ни звонков, ни давления…
С чувством внутренней опустошенности я вышел из здания Народного Хурала и сразу же поехал на частный телеканал «Аригус», еще за день до этого пригласивший меня выступить из его студии в прямом эфире. С этим каналом, популярным в бурятской столице, меня связывали старые и добрые отношения: я не раз выступал у них раньше, неизменно пользуясь большим успехом.
На телестудии меня сразу же повели к директору, который, смущаясь, сказал, что выступление мое он с большим сожалением, но вынужден отменить. «Только что, — сказал он, — мне позвонили оттуда, — он показал пальцем наверх, — и предупредили, что если я дам вам в эфире слово, мой канал лишат лицензии на вещание».
Такая вот свобода слова…
А ведь за те десять дней, что я был членом Совета Федерации, ничего не случилось. Вначале за меня проголосовали, хотя была альтернативная кандидатура, а теперь принимается диаметрально противоположное решение. Единственное объяснение всему этому — давление со стороны федерального центра.
Почему они это сделали, чего боятся? Почему на «переголосование» были брошены немалые людские силы и огромные финансовые ресурсы? Затраченная на все это энергия явно была достойна иного применения.
Боязнь, что я использую трибуну Совета Федерации для каких-то новых разоблачений? Или нежелание иметь в Совете Федерации грамотных людей, чтобы окончательно превратить его в послушный и бездумный орган? Не знаю. Во всяком случае понятно одно: отмашку на всю эту работу, судя по всему, дал лично президент Путин.
Оставить несправедливое решение без ответа было нельзя. Там же, в Бурятии, впервые в юридической практике России мы решили внести жалобу непосредственно на сам прокурорский протест.
Теперь нам предстояло увидеть, как держат круговую оборону отечественные суды. По прошествии времени могу вам честно сказать — это ощущение не для слабонервных.
Советский районный суд Улан-Удэ нам ответил, что протестом прокурора Бурятии мои права ущемлены не были. Позвольте, но разве мои права быть избранным в Совет Федерации не были ущемлены? Разве не благодаря протесту первоначальное решение Народного Хурала было отменено? И разве не протест Бурятского прокурора косвенно стал причиной прекращения моих сенаторских полномочий?
Короче, без разбирательства, по надуманным основаниям мне в обжаловании было отказано. Этим решением, как сказал в суде мой представитель, был «создан опасный прецедент: суд отказался рассматривать жалобу гражданина на прокуратуру, тогда как именно судебные органы должны были решить, нарушаются права гражданина или нет».
Отклонил нашу очень аргументированную жалобу и Верховный Суд Бурятии. Ни на один наш вопрос суд по существу не ответил — проштамповал отписку. Почему? Не потому ли, что сразу после подачи жалобы Председателя Верховного Суда Бурятии приглашал к себе «на беседу» представитель путинской администрации?
Поняв, что в Бурятии правду нам найти не удастся, мы решили обжаловать решение Народного Хурала в Москве, поскольку по закону я имел право сделать это как по месту нахождения ответчика, так и по месту своего жительства. Черемушкинский межрайонный муниципальный суд в рассмотрении нашей жалобы отказал практически сразу же. Я получил ответ, что, «поскольку обжалуется нормативный акт органа власти субъекта федерации, рассматривать его должен городской суд». Абсолютно незаконное решение. Ведь в данном случае речь шла не о нормативном акте, а об индивидуальном. Акт этот касается только меня, и решение о «процедуре отмены первоначального решения» также касалось только меня одного и распространялось только на меня.
Мы послушно подали заявление в московский городской суд. В городском суде нам отказали уже на полном основании, указав, что здесь рассматриваются только акты нормативные.
…Три китайские фигурки — бородатые старички, закрывающие руками глаза, уши и рот: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу. Именно они, а не стройная дама с мечом в одной руке и аптекарскими весами в другой стали для меня символом нашего российского правосудия.
Теперь мы подали жалобу в Верховный Суд РФ. Подали для того, чтобы нам разъяснили, куда же нам подавать все-таки жалобу — в районный суд или городской, в Москве или Бурятии? Получили абсурдное решение, что можно обжаловать только в суд, находящийся в Бурятии. Хотя, согласно гражданско-процессуальному кодексу, заявитель имеет право выбрать судебную инстанцию либо по месту жительства истца, либо по месту нахождения ответчика.
Ознакомительная версия.
