Теперь она безвыездно жила в Уинтербруке. Ее последнее Рождество было печальным («Миссис Белсон уезжает во вторн., 23 декабря, ее заменит Барбара, которая уедет в субб., 27-го, — писал Макс Розалинде. — Надеемся, что ты приедешь в субб., 27-го и останешься с нами до ср., 31-го»). Бинго сидел у ее ног, как крохотный черный лев, Макс писал воспоминания у себя в библиотеке с видом на Темзу, и в доме находилась приехавшая Барбара, чему Агата была совсем не рада. Однажды, словно в приступе отчаяния и ярости, она схватила ножницы и обрезала ей волосы. Приятель, который был приглашен к ним на ленч, вспоминает, что Агата говорила о Джереми Торпе, тогдашнем лидере либеральной партии, но в том, что она говорила, трудно было уловить смысл. В другой раз она вдруг выдала: «Интересно, что случилось с лордом Луканом?» Ее блестящий ум распадался, а может, просто перестраивался в другие формы — острые и светлые в тускнеющем мире.
«…этот день — мой день, он приходит ко мне. Я жива, я здесь, в ожидании…
Я могла бы стать скульптором, или пианисткой, или выучиться на оперную певицу. Вероятно, я могла бы сочинять музыку. Столько всего могло случиться. Большей частью, конечно, не случилось. Человек приходит, чтобы узнать, что…»
По мере того как мерк свет, Агата умиротворенно находила опору в вере. Кто-то в Уинтербруке слышал, как незадолго до смерти, последовавшей 12 января 1976 года, она произнесла: «Я ухожу к своему Создателю». Когда приехал врач, Бинго беспорядочно лаял: он один не понимал неминуемости этой смерти.
Четыре дня спустя Агату похоронили у церкви Сент-Мэри, в Чолси, в нескольких милях от Уинтербрука, в окружении молчаливых и мирных полей. По ее желанию поминальная служба началась с двадцать третьего псалма и включала в себя чтение отрывка из «Королевы фей»:[552] «Сон после трудов тяжких, Пристань после штормов бурных. Мир после войн, Смерть после жизни — Вот что радость дарит». Эти же слова высечены на ее надгробии. Агата упокоилась в тихом сердце Англии, за много миль от дикого Девона, чьи крутые зеленые склоны, зимние туманы и серебристые воды все равно хранят ее дух.
За несколько лет до кончины к Агате обратились с широко дебатировавшимся тогда вопросом. Кафка завещал сжечь его рукописи после его смерти. Правильно ли поступил Макс Брод, не выполнив его волю? «Литературное произведение автора, безусловно, является его собственностью, в сущности, частью его самого, до тех пор пока он не предлагает его миру, прося напечатать и выставить на пролажу, — ответила она. — Я бы согласилась с тем, что желание уничтожить художественные произведения — плохая мысль. Что же касается уничтожения частной переписки, заметок, дневников или писем, то я бы сделала это без сожаления».[553]
И тем не менее она сохранила все: она умерла, но оставила нам свою жизнь. Не только книги, славу, неувядаемый лондонский спектакль, автобиографию, которая ждала посмертной публикации и в которой она рассказывает о своей жизни в манере одновременно и правдивой, и лукавой. Ее жизнь осталась в ее домах, где вещами заполнены каждый шкаф, каждая антресоль, каждый потайной ящичек. В тетрадках с полемическими набросками. В шубах, все еще источающих слабый аромат духов. В мягких залежах крестильных кружев. В тяжелых атласных платьях, украшенных драгоценными камнями сумках. В атташе-кейсе, хранящем любовные письма Арчи Кристи и подаренное им обручальное кольцо. В письме ее матери, в которое Клара вложила цветок эдельвейса — память о своем медовом месяце. В книге с аккуратно переписанными кулинарными «Рецептами для Агаты». В отцовских пачках выписанных изящным почерком счетов за покупку сервиза и стульев для Эшфилда — несколько из них до сих пор стоят в Гринвее. В фотоснимках: песика Питера; Монти, сидящего в тележке Трулава, в которую впряжена коза; бабушки Маргарет в четырехколесном экипаже. Почти наверняка Агата хотела бы, чтобы всего этого никто не тревожил. Но во всем этом заключена необъятная и загадочная жизнь, овеянная неуловимой тенью, вольной, как дух.
«У порога она обернулась и рассмеялась. На какой-то миг мистер Шустер… поймал видение юной хорошенькой девушки, за руку здоровающейся с викарием в саду на деревенском пикнике. То было, как он понял секунду спустя, воспоминание его собственной юности. Но мисс Марпл на минуту напомнила ему о той самой девушке — юной, счастливой и намеренной повеселиться».[554]
ПРОИЗВЕДЕНИЯ АГАТЫ КРИСТИ
1920. «Таинственное происшествие в Стайлсе»
1922. «Тайный враг»
1923. «Убийство на поле для гольфа»
1924. «Пуаро ведет следствие» (сборник рассказов)
1924. «Дорогой снов» (сборник стихотворений)
1925. «Тайна замка Чимниз»
1926. «Убийство Роджера Экройда»
1927. «Большая четверка»
1928. «Тайна „Голубого поезда“»
1929. «Тайна „Семи циферблатов“»
1929. «Партнеры по преступлению» (рассказы)
1929. «Неудачник»
1930. «Таинственный мистер Кин»
1930. «Убийство в доме викария»
1930. «Черный кофе» (пьеса)
1930. «Тайна замка Чимниз» (инсценировка романа для театра)
1930. «Хлеб великанов» (под псевдонимом Мэри Вестмакотт)
1931. «Загадка Ситтафорда» («Убийство в Хейзелмуре»)
1932. «Загадка Эндхауса»
1932. «Тринадцать загадочных случаев» (сборник рассказов) («Клуб убийц „Вторник“»)
1933. «Смерть лорда Эджвера» («Ужин на тринадцать персон»)
1933. «Тайна Саннингдейла»
1934. «Убийство в Восточном экспрессе» («Убийство в поезде, следующем из Кале»)
1934. «Изумруд раджи» (сборник рассказов)
1934. «Ответ знает Эванс» («Эффект бумеранга»)
1934. «Расследует Паркер Пейн» (рассказы) («Детектив Паркер Пейн»)
1934. «Неоконченный портрет» (под псевдонимом Мэри Вестмакотт)
1935. «Драма в трех актах» («Убийство в трех актах»)
1935. «Смерть в облаках» («Смерть под открытым небом»)
1936. «Убийства по алфавиту»
1936. «Гончая смерти» (сборник рассказов)
1936. «Убийство в Месопотамии»
1936. «Карты на столе»
1936. «Любовь незнакомца» (пьеса)
1937. «Немой свидетель» («Пуаро теряет клиента»/«Убийство в Литлгрин-Хаусе»)
1937. «Смерть на Ниле»
1937. «Эхнатон» (пьеса; опубликована в 1973)
1938. «Свидание со смертью»
1938. «Рождество Эркюля Пуаро» («Убийство под Рождество»/ «Праздник для убийства»)
