„Меня мучает мой мозг, — говорил генерал, — я не могу отдохнуть от навязчивых ярких мыслей, передо мной непрерывно развертываются картины Крыма, боев, эвакуации… Мозг против моего желания лихорадочно работает, голова все время занята расчетами, вычислениями, составлением диспозиций… Меня страшно утомляет эта работа мозга… Я не могу с этим бороться… Картины войны все время передо мной, и я пишу все время приказы… приказы, приказы…“
— Были ли в это время у генерала Врангеля какие-нибудь признаки туберкулеза?
— Я подробно исследовал генерала и после первого же осмотра констатировал, что легкие не затронуты и дыхание совсем свободно. Когда я посетил его через десять дней, во второй раз, было констатировано, что верхушка левого легкого затронута. У генерала были приступы кашля с выделением слизистой мокроты. Анализ ее обнаружил в ней туберкулезные палочки. Деятельность сердца была в это время вполне удовлетворительна, и генерал был все время в полном сознании. Температура оставалась высокой.
— Когда же произошло ухудшение его состояния?
— Это случилось совершенно неожиданно на первый день Пасхи, за десять дней до его кончины. В день Светлого Воскресения Петр Николаевич проснулся утром с нормальной температурой и почувствовал себя совершенно здоровым. Вся семья собралась у его постели, и генерал заявил, что он совершенно здоров и собирается вставать. Так продолжалось до 12 час. дня, когда вдруг с генералом Врангелем произошел сильнейший нервный припадок. От какого-то страшного внутреннего возбуждения он минут 40 кричал не своим голосом. Никакие усилия окружающих не могли его успокоить. Одновременно было судорожное сокращение мышц тела.
Во время этого припадка наступило такое резкое ослабление деятельности сердца, что боялись немедленного рокового исхода болезни.
— Неужели, профессор, ничего нельзя было сделать, чтобы спасти жизнь генералу Врангелю? В чем, собственно, заключалась болезнь его?
— Я повторяю, я не лечил генерала Врангеля, но, несомненно, сделано было всё возможное. Мое мнение, что у него была какая-то тяжелая общая инфекция (грипп?), пробудившая скрытый туберкулез в верхушке левого легкого. Таково же заключение лечившего его врача и известного бельгийского профессора.
— В печати несколько раз приводились, но не всегда в одинаковых версиях, последние слова покойного. Не говорил ли и вам, профессор, он что-нибудь о тех вопросах, которые его всегда волновали: о России, об армии?
— Да, во второй раз, когда я его видел, покойный очень много и горячо говорил о России. С большими волнением и верой говорил он о ближайшем будущем нашей Родины, о том, что спасение ее близко.
— Сознавал ли покойный, чувствовал ли он близость смерти?
— Когда я был у него последний раз за 6 дней до его кончины, он конечно, еще не знал, что дни его сочтены. Он только говорил, что если он умрет, то в этом было бы ужасно только то, что он не доживет до столь близких дней спасения России и не увидит своей освобожденной Родины… И можно было видеть, как эта мысль его волновала…
— В каком положении его семья? Остались ли после генерала Врангеля какие-нибудь средства?
— Никаких средств после него не осталось. Вместе с ним жили, кроме жены и четверых детей, мать и теща. Жили они очень скромно.
Генерал Врангель жил бедным рыцарем, бедным рыцарем он и умер…»
Вероятно, в течении болезни Врангеля роковую роль сыграли давнее ранение в грудь, которое могло способствовать развитию туберкулеза, и контузии, после которых Петр Николаевич страдал сердечными спазмами.
В 11 часов утра 25 апреля протоиерей Василий Виноградов отслужил первую панихиду, на которой присутствовали семья и ближайшие друзья генерала. Характерно, что Врангель завещал похоронить себя в знаменитой черной черкеске, хотя Крым покидал, как мы помним, в армейской форме, а в последние годы жизни ходил в штатском. Думается, это пожелание определялось тем, что именно в черкеске Врангель одержал свои самые громкие победы в Гражданской войне, в том числе взял Царицын. В четыре часа дня тело главнокомандующего было набальзамировано и одето в черную черкеску с орденами Святого Георгия 4-й степени и Святого Владимира 3-й степени с мечами, черный бешмет и кавказскую кожаную обувь — чувяки. Гроб накрыли флагами, российским и Георгиевским — знаком главнокомандующего.
В некрологах, появившихся во многих эмигрантских газетах, отмечались заслуги Врангеля как выдающегося государственного и военного деятеля. Так, П. Б. Струве писал:
«Петра Николаевича Врангеля нельзя забыть. Его фигура, его поступь, его взгляд, его душевный облик, его душевный образ неизгладимо врезались в память и должны остаться в ней как нечто целое и большое. Врангель должен жить в нашей соборной, исторической памяти как могучий призыв к труду и подвигу. Мне вспоминаются многие часы, проведенные с Врангелем и в деловых, и в задушевных беседах. Поражал его быстрый и проницательный ум, его твердая, могучая воля.
Врангелю были чужды иллюзии. Это был ум строгий, и, в общем, скептический. Но, кроме ума, в нем был дух. И этот дух внушал всей его личности решимость поднять подвиг, как бы труден и безнадежен он ни был с точки зрения человеческих расчетов. Дух Правды и Подвига генерал Врангель завещал нам».
И. А. Ильин в некрологе Врангелю предрекал: «Белая идея есть русская национальная идея, которою строилась и держалась в истории Россия: христианская идея жертвенного служения, идея личной и национальной чести, идея всежизненного, беззаветного стояния за священные истоки русского духа и русской государственности… Всё то, что мы доселе обозначали словом „белое движение“, было только началом, первым, героическим порывом к осуществлению Белой идеи. Ей предстоит еще сказать свое светлое и властное слово и повести за собою русский народ».
В своем завещании генерал Врангель выразил желание быть похороненным в русской церкви Святой Троицы в центре Белграда, под сенью знамен российской императорской армии. Король Александр устроил ему государственные похороны с воинскими почестями, оружейным и артиллерийским салютом. Они состоялись 6 октября 1929 года. На похороны съехались тысячи членов РОВСа, многие — в военной форме. Два самолета югославской армии, пилотируемые русскими летчиками, кружили над площадью и разбрасывали цветы. Панихиду служили сербский патриарх и глава Русской зарубежной церкви митрополит Антоний. Лошадь Врангеля вели два георгиевских кавалера — казачий урядник и гвардейский унтер-офицер.
В похоронах приняли участие 363 делегации, возложившие более двухсот венков. Во времена Тито настоятель Троицкой церкви прикрыл гробницу, на которой была короткая надпись «Генерал Врангель», картиной-иконой «Суд Пилата». Ее убрали в 1968 году. Сейчас гробница Врангеля — в полном порядке.
