Намек был понятен даже непосвященным: выборы в Баварии наверняка принесут победу ХСС, и, возможно, Штраус сам предпочтет надежное положение министра-президента своей родной земли превратностям боннской политической сцены, сам уйдет из кабинета и откроет таким образом путь для новой коалиции ХДС/ХСС/СвДП. Сценарий этот, однако, легче было написать, чем претворить в жизнь. ХСС действительно победил с большим отрывом, и красоты Мюнхена были никак не менее впечатляющими, чем боннские, однако Штраус не желал становиться региональным политиком. Он рассчитывал быть следующим после Эрхарда кандидатом на канцлерство. Он был относительно молод, и это делало его претензии не лишенными оснований.
В этой патовой ситуации Аденауэр решил повторить тот маневр, который помог ему уломать свободных демократов после выборов 1961 года. Он сделал вид, что всерьез собирается пойти на блок с социал-демократами и сформировать «большую коалицию». Собственно, к тому времени уже существовал канал неформального обмена мнениями с представителями СДПГ; ХДС в них представлял министр жилищного строительства Пауль Люкке, а ХСС — крайний консерватор и одновременно противник Штрауса Карл-Теодор фон унд цу Гуттенберг. С 23 ноября этот канал резко активизировал свою деятельность. Нельзя сказать, чтобы социал-демократы были слепыми орудиями в руках Аденауэра; их представитель Венер, когда речь зашла о конкретном распределении постов в предполагаемом правительстве «большой коалиции», выразив согласие с тем, чтобы Аденауэр пока сохранил за собой ноет канцлера, сделал ему серьезное внушение: пусть он не думает использовать социал-демократов в качестве жупела для запугивания СвДП и принуждения ее к покорности. Но Аденауэр не только думал именно об этом, но и старательно добавлял все новые и новые страшилки для свободных демократов. К ним принадлежала возрожденная идея избирательной реформы; «большая коалиция», давал понять Аденауэр, обязательно введет мажоритарную систему подсчета голосов, а это нанесет смертельный удар но свободным демократам.
Штраус был осведомлен о контактах с социал-демократами, хотя и не посвящен в их детали. Одно он знал наверняка: СДПГ никогда не согласится на участие в правительстве, если там будет он, Штраус. Он понимал, что теперь, после аферы со «Шпигелем», такой же позиции придерживаются и свободные демократы. Его положение было явно незавидным. 29 ноября произошли два события, блестяще подтвердившие тактический расчет Аденауэра, но обернувшиеся против Штрауса: в этот день Гуттенберг доставил в Берлин Венеру послание Аденауэра с мандатом на открытие формальных переговоров о коалиции, а вечером того же дня делегация СвДП во главе с Менде явилась во дворец Шаумбург, чтобы вести переговоры о новой коалиции ХДС/ ХСС/СвДП. Свободные демократы вновь капитулировали, решив, однако, отыграться символическим жестом, направленным против Штрауса: они отказались сидеть с ним за одним столом во время ужина, предпочтя угощаться в соседней комнате. Аденауэр наслаждался своей ролью арбитра схватки.
Министр обороны сделал наконец тот шаг, которого все от него ждали: 30 ноября на заседании правления ХСС он заявил, что подает в отставку. В своем выступлении он не скупился на горькие слова в адрес канцлера, который, как он считал, предал его (собственно, так оно и было). Он, однако, воздержался от того шага, который мог бы раз и навсегда покончить с карьерой Аденауэра, — от предания гласности истинной его роли в ходе аферы со «Шпигелем».
Банкротство постигло не только Штрауса, но и лидеров СДПГ, которые, несмотря на все свои оговорки, клюнули на удочку сладких посулов канцлера. 4 декабря их делегация, преисполненная самых радужных надежд, явилась во дворец Шаумбург, чтобы начать обещанные переговоры о «большой коалиции». Общественность и пресса буквально онемели от изумления: как, тот самый Аденауэр, который всегда третировал социал-демократов, теперь приглашает их в свое правительство? Довольно быстро выяснилось, что со стороны канцлера речь идет всего-навсего о нехитром трюке. Проект программы нового правительства был составлен так, что социал-демократы не могли его принять ни при каких обстоятельствах. День прошел в бесплодных дискуссиях. На следующий день фракция СДПГ, как и следовало ожидать, проголосовала против принятия этой программы. «Большая коалиция» умерла, так и не родившись.
Очередь была за присмиревшими свободными демократами. Они были готовы уже на все, и если Аденауэр кое в чем уступил при формулировании коалиционного договора, то скорее не представителям СвДП, а определенным элементам внутри своей собственной партии. На заседании фракции ХДС он уточнил сроки своего ухода в отставку, назвав период начала осенней сессии 1963 года. Срок-то назвал, но оставил открытым вопрос, собирается ли он его придерживаться. Формирование кабинета прошло довольно легко. Обнаружилась только одна проблема. Кай-Уве фон Хассель, которому достался портфель министра обороны, мог покинуть занимаемый им пост министра-президента земли Шлезвиг-Гольштейн не раньше, чем через месяц; Штраус потребовал, чтобы на этот месяц функции министра обороны остались за ним; последовала длительная и временами острая дискуссия насчет допустимости такого продления полномочий старого министра при наличии нового, но в конце концов Аденауэр пошел на то, чтобы удовлетворить претензию Штрауса.
11 декабря Аденауэр представил президенту Любке новый состав своего кабинета. А спустя неделю состоялись торжественные проводы Штрауса; собрался весь высший генералитет, руководящие чиновники министерства обороны, присутствовал, разумеется, и сам канцлер, выступивший с прочувствованными словами благодарности уходящему министру. Канцлер посулил Штраусу в будущем «большую и решающую роль в политической жизни немецкой нации». Вряд ли он при этом сам верил тому, что говорил. Он знал только одно наверняка: он, Аденауэр, снова на вершине власти, и баста. Дело «Шпигеля» еще тянулось, но больше уже никого не интересовало; вскоре оно было закрыто. Небольшое облачко появилось на горизонте мировой политики: 24 декабря Хрущев вновь пригрозил заключением сепаратного мирного договора с ГДР, но ничего реального за этим не последовало; облачко рассеялось. Аденауэр пребывал в отличной физической форме. Короткие рождественские каникулы, празднование очередного дня рождения — все это прошло для него гладко и даже весело. Кроне записал в своем дневнике 5 января 1963 года: «Старцу восемьдесят семь. Свеж, элегантен, брызжет юмором, никаких признаков слабости. Неудивительно, что он не хочет уходить».
