В другой день я открыл людям спрятанные сокровища, сундуки полные драгоценных камней и горы золотых монет и украшений. Было очень интересно наблюдать за тем, как разные люди с разным менталитетом реагировали на то, что каждый может взять сокровищ, сколько хочет. Я помню, как одна маленькая девочка, кажется дочь начальника Дома Офицеров, подбежала ко мне, держа на своих ладошках несколько самоцветов, и спросила, может ли она их взять. Но таких вопросов было очень немного, некоторые, услышав разрешение брать кто сколько может, только спрашивали где они могут взять мешки, чтобы в них складывать свои «трофеи». Получив мешки, они стали набивать их самоцветами и золотом, а потом, надрываясь, тащили свои мешки подальше, пока никто не передумал и не потребовал вернуть всё обратно. Причём, некоторые так набивали свои мешки, что были только в состоянии их волочить по полу, напрягая все свои мышцы, и обливаясь самым, что ни на есть, настоящим потом. От всего происходящего на сцене было и смешно, и горько. Увидев горы золота и самоцветов, многие люди сбрасывали свои маски и показывали всем свои настоящие лица. Если кто-нибудь попробовал бы в тот момент отнять у них золото и самоцветы, которые они уже считали своими, они бы убили каждого, кто только заикнулся бы об этом. К сожалению, это тоже природа человека, но, к радости, всё-таки не всех…
Во время одного из своих вечерних выступлений я решил сместить людей на сцене не в прошлое, а в настоящее. На сцене появилась… «Волга» со спущенным колесом и я предложил заменить спущенное колесо. В работе по замене спущенного колеса приняло участие несколько человек. Кто-то вставлял домкрат и приподнимал машину, чтобы было возможно снять спущенное колесо, кто-то, используя гаечный ключ, откручивал болты крепления, кто-то подкатывал новое колесо! При этом, каждый участник этой «стратегической» операции, требующей определённых физических усилий, потел, их мышцы дрожали от напряжения, когда требовалось покрепче затянуть болты. Короче, весь процесс происходил точно так же, как и при замене любого другого спущенного колеса. Позже, когда запись этого просматривали профессионалы, они были потрясены тем, что увидели. Все движения людей, меняющих спущенное колесо, были абсолютно точными. Положение болтов на колесе в точности соответствовало их положению на реальной машине. Профессионалы-эксперты на экране телевизора не видели ничего, кроме пустого пространства, но люди на сцене не только видели перед собой «Волгу», но и реально чувствовали твёрдость и прохладу корпуса машины, теплоту проколотой резины, «тугость» крепко закрученных крепёжных болтов. Для них машина на сцене была абсолютно реальной и осязаемой всеми органами чувств, так же, как и в другом случае участники чувствовали и запах, и вкус блюд со стола; так же, как и реально ощущали огромную тяжесть набитых золотом мешков, которые они могли только волочить по полу, потому что они и были для них реальными!
Все выступления в свой второй приезд я выстраивал по тому же принципу, что и во время первого приезда, когда я решил объединить в одно целое познавательную лекцию, оздоровительные сеансы и, так называемый, «цирк»! Такое соединение, казалось бы, несоединимого, оказалось очень удачным. Почти каждое моё выступление заканчивалось около полуночи, а после этого ещё ожидали люди со своими болезнями. Многие обращались за помощью и к Светлане, особенно женщины с раком груди. Светлана ещё не имела достаточного опыта лечения таких заболеваний, но её доброе сердце не могло не откликнуться на мольбу о помощи. А эмоции в этом деле — вещь недопустимая! Эмоции могут быть до лечебного воздействия или после оного. Если допустить в себя эмоции во время работы — жди беды, что и произошло. После того, как Светлана поработала с раком груди одной из женщин, у неё в один день появилась довольно большого размера опухоль в том же месте, что и у той женщины. Светлана, естественно, не обрадовалась подобной новости, но у неё и не было никакой паники, которую можно было бы ожидать в подобном случае. И это не потому, что она была уверена, что я уберу эту раковую опухоль, а потому, что у неё всегда был бойцовский характер, несмотря на то, что она — женщина, в полном смысле этого слова! Ведь пока опухоль не исчезнет, человек не может чувствовать себя расслабленно. Я немедленно начал работать на уничтожение этой опухали, так как полученные подобным образом опухоли растут, как грибы после дождичка. Когда это произошло, я порекомендовал Светлане не проводить более никаких воздействий. Люди не очень обрадовались тому, что Светлана объявила о прекращении лечебных сеансов со всеми. Иногда удивляешься людям, когда их волнует только желание получить себе то, что им нужно, даже если при этом пострадает другой. Конечно, вполне понятно и желание быть здоровым, и желание спастись от смертельного приговора. Но когда человека не волнует, что может погибнуть помогающий, лишь бы самому избавиться от смерти, обмануть старуху с косой, даже если для этого придётся подставить кого-нибудь другого — такая позиция мне не была понятна никогда. К сведению интересующихся, эти персональные сеансы после моего выступления, Светлана проводила не ради денег, а потому, что ей хотелось помочь обречённым на смерть безжалостным раком.
Так или иначе, мне удалось избавить Светлану от приобретённого таким образом «подарка», хотя ослабленность этой области осталась надолго, и наши «друзья» потом очень любили наносить удары в эту пострадавшую область, желая возродить раковую опухоль и таким образом физически уничтожить её, но им не удалось и это!
Дни очень быстро пробегали, и вот… было последнее выступление в Архангельске, и начались уже другие будни у меня. Так получилось, что образовалось две группы желающих пройти мой курс лекций — группа врачей и общая группа. Так мне и пришлось проводить по два курса в день — с 8 часов утра до 12 часов дня были занятия с врачами в актовом зале лечебно-профилактического санатория, которым руководила Надежда Яковлевна Аншукова. Со второй, общей группой я проводил занятия с 18.00 до 22.00 в тот же день и так… все десять дней моих семинаров. В медицинской группе было около восьмидесяти человек, в то время, как в общей было более двухсот человек, точное число своих слушателей я так никогда и не узнал, а Дмитрий Рассказов так мне никогда и не показал полные списки моих слушателей. Причину, наверное, нет смысла указывать, но … не буду забегать вперёд. Самое интересное в моей медицинской группе было то … что в ней практически не было ни одного врача, которых я выбрал во время моих лекций-демонстраций. Практически все главные врачи саботировали мои курсы лекций, посылая на них тех, кого они считали своим оплотом, чтобы эти люди потом разоблачили меня перед всем остальным коллективом сотрудников. Подобный саботаж не испугал меня, но немного огорчил тем, что присланные не обладали достаточно подвижным генетическим фундаментом, особенно тогда, когда я выявил таких людей и мог бы добиться с ними гораздо большего. Но главных врачей совсем не интересовало, что может получить или не получить посланный ими на мои лекции человек. Их не волновало, что более подготовленный человек сможет, используя новые возможности, как врач, оказать помощь очень многим людям, причём помощь реальную, а не иллюзорную, как это делала и продолжает делать современная медицина. Их волновало только одно — разоблачить меня, всё то, что я говорил и делал…
