Произнести её имя Шимада даже не пытался, то ли боясь ошибиться, то ли избегая лишних трудов. Он называл её просто сэнсэй.
— Сэнсэй Кобаяси ушёл на собрание. — Шимада охотно объяснял ей японскую жизнь.
— Ну что же, собрания случаются в любой стране. Сегодня собрание. А вчера?
— Вчера тоже было собрание. И позавчера. Собрания у нас каждый день. С утра до вечера, часов по десять. Профессора вечно сидят на собраниях.
Она решила — Шимада шутит. Что можно обсуждать ежедневно по десять часов?
— Разное, — пожал плечами Шимада. — Они обсуждают всё подряд: где парковать машины, как устроить места для курения, в какой цвет покрасить стены на факультете, какой породы деревья посадить во дворе…
В это трудно было поверить — профессора, бросив научную работу, обсуждают породы деревьев? Можно же отдать эти ботанические решения технической администрации!
— Нет. Наши профессора не хотят отдать хотя бы частицу своей власти. — Шимада усмехнулся. Профессоров он явно не любил. Может, потому, что сам не стал профессором? — К счастью, я не профессор и не обязан ходить на все собрания. — Потому у меня и остаётся время поработать.
Он отхлебнул из огромной кружки крепчайший кофе, взял с края пепельницы дымящуюся сигарету и уткнулся в компьютер.
Она брела по коридору, пытаясь осмыслить невероятное открытие: основное занятие японского профессора — собрания. Это была экзотика почище палочек и тапочек! Но даже если обсуждать всё подряд, ежедневных разговоров на десять часов не наберётся! Шедший по коридору мужчина улыбнулся ей, а она насторожилась — после истории с Кумэдой к случайным встречам она относилась с опаской. К счастью, мужчина оказался соседом, которому она была представлена по всей форме. Стало быть, с ним можно говорить, не опасаясь последствий. Молодой, ослепительный профессор Такасими занимался модными суперкомпьютерами и полжизни проводил в самолёте, летящем в Америку, — так сообщил он ей при первом знакомстве. Теперь он признался, что ему нравятся американки. И выразительно посмотрел на неё. То, что соседка русская, Такасими, кажется, запамятовал. Японки ему не нравились.
— Слишком застенчивы, — честно признался он и сообщил: — Иду на собрание, — и вздохнул, — приходится!
Начало было такое, что она решилась выяснить мучивший её вопрос:
— О чём вы говорите так долго?
— Набирается, — Такасими уныло махнул рукой. — Одно и то же мы обсуждаем многократно: на собрании кафедры, группы кафедр, потом на собрании факультета, университета…
Получалось, время одной дискуссии надо помножить на три, а то и на четыре — тайна бесконечных собраний понемногу приоткрывалась.
— Чушь все эти собрания. Пожирание времени! — Такасими мог позволить себе говорить такое. Он был на особом положении — модные суперкомпьютеры и энергичное обаяние сэнсэя Такасими приносили факультету большие деньги. — Сегодня на собрании мне придётся отчитаться за командировку в Нью-Йорк, — сказал он, притворно морщась, и оживился. — Обычно мы рассказываем не только о делах, но и о развлечениях тоже! — И Такасими хитро подмигнул. — Чем лучше мне удастся развеселить собрание, тем больше будет шансов отпроситься в следующий раз! А то собрание может меня в командировку и не отпустить!
Такасими ушёл, улыбаясь. Должно быть, он обдумывал свой отчёт. Наверняка ослепительному Такасими было, что рассказать о своих развлечениях в Америке. Наверняка сэнсэи отпустят его туда в следующий раз. Скучно сэнсэям — собрания, собрания…
— Профессорские собрания — давняя традиция японских университетов. Старинные правила наделяют эти собрания большими правами! Особенно в нашем, бывшем императорском университете.
Хидэо готов был поговорить с ней. Не о работе. О собраниях. Бывших императорских университетов по всей Японии оказалось шесть, и это были самые лучшие университеты Японии. Хидэо очень гордился тем, что работает в одном из них. Гордился, что является членом профессорского собрания.
— Мы определяем всю жизнь университета, решаем действительно важные вопросы: распределение факультетских денег, приглашение новых сотрудников и гостей, назначение на должность… Вот сегодня, например, мы избирали нового профессора. Именно профессорское собрание решает, кто достоин получить место профессора.
Хидэо замешкался и вдруг заговорил обиженно. Наверное, только ей, иностранке, Хидэо мог пожаловаться так.
— Я сам стал профессором с седьмой попытки. Профессорское собрание отвергало меня шесть раз. Мне завидовали из-за моих международных успехов.
Конечно, для карьеры успехов лучше не иметь. Тем более международных. Это всюду, не только в Японии. Чтобы стать профессором, Хидэо пришлось перейти на другой факультет. Потому что на своём один профессор, всего один был против. И этот единственный голос наглухо закрывал ему дорогу к заветному профессорскому креслу. Много лет.
— Решение собрания должно быть единогласным — таковы наши правила. Мы не жалеем времени, чтобы прийти к единому мнению. И если кто-то против, хотя бы один человек, мы заседаем столько, сколько потребуется, чтобы его убедить.
Конечно, если сидеть до тех пор, пока не сломается самый последний, самый упорный, сидеть можно долго. Но Хидэо не считал это несчастьем.
— Все вопросы мы решаем на основании глубокого и всестороннего обсуждения. Япония — демократическая страна!
На новом факультете жизнь Хидэо наладилась — профессорское собрание единодушно избрало его профессором, назначило заведовать кафедрой.
— Я обязан исполнять эту обязанность в течение года. А декана избирают на два года. Все ответственные должности мы, профессора, занимаем по очереди, по назначению собрания. Заведование кафедрой означает, что я обязан председательствовать на собраниях. Конечно, новая должность отнимает много времени, но она даёт и некоторые возможности, — Хидэо не сумел скрыть довольную улыбку. — Например, я смог отремонтировать Ваш кабинет! Но я не могу пока уделять много времени научной работе, я вернусь к ней через год, когда место заведующего кафедрой займёт кто-то другой.
Конечно, постоянно назначая новых руководителей, профессорское собрание избавляло университет от приросших к своим креслам профессиональных начальников. Но заседать ради этого ежедневно по десять часов…
— Да, это слишком долго, — согласился Хидэо и тут же спохватился, испугавшись за свою смелость, он обсуждал японские порядки, да ещё с иностранкой! Заговорил торопливо: — Мы будем это менять! Уже меняем! В этом году заседания длятся на час меньше!
