Иван Ильич подробно, не рисуясь, рассказал мне о своем боевом крещении, о первых воздушных боях других, теперь уже известных летчиков. О многом мы говорили в тот трудный для меня день. Итог его был очень важен для меня: я поверил в себя, а еще больше - в смелых и преданных друзей-однополчан. Один из них стал для меня другом на всю жизнь - человек рыцарского, героически самозабвенного отношения к своему долгу перед Родиной Иван Ильич Бабак.
Огненные рубежи
Вот уже несколько дней, как мы всей дивизией перебазировались с Кубани на очищенную от фашистской погани украинскую землю, на юг Донбасса. Кругом разруха, вместо городов - груды развалин, вместо деревень - обгоревшие, скособочившиеся одинокие трубы печей.
До жгучих слез тяжело смотреть на освобожденных от немецкого ига людей. Худые, оборванные, голодные... На лицах отпечатались невыносимо трудные два года мук, насилий и истязаний. Это те, кто выжили. А сколько еще томится в фашистских застенках по всей Европе!.. Сердца солдат спекались от огня и страданий; "Мстить, мстить, мстить!.."
И в небе Донбасса я одержал свою первую победу. Это произошло в наш праздник - День Воздушного Флота, 18 августа 1943 года.
Мы вылетели тогда на прикрытие наземных войск в районе Голая Долина, Богородицкое, Красный Лиман. Ударную группу из шести самолетов возглавлял капитан Шаренко. Группу прикрытия, также из шести самолетов, вел капитан Микитянский. Наша пара находилась в ней выше всех со стороны солнца.
И вот появились "мессершмитты". Они пришли в этот район явно с целью связать нас боем, так как следом за ними с незначительным интервалом по времени под прикрытием истребителей летела большая группа Ю-87 для выполнения основной задачи - нанесения бомбового удара по нашим войскам. Первой в борьбу с восьмеркой Ме-109 вступила группа Шаренко. В атаку на фашистских бомбардировщиков всем звеном пошел Микитянский. Нам же с Сапьяном он приказал связать боем истребителей прикрытия - двенадцать Ме-109.
Первоначальный замысел противнику удался. Ударная шестерка Шаренко на некоторое время была связана восьмеркой "мессершмиттов", и поэтому основную задачу - не дать прицельно отбомбиться группе Ю-87 - решали истребители Микитянского. Смелый и дерзкий их удар нарушил боевой порядок первой шестерки бомбардировщиков, однако следом шли вторая и третья группы Ю-87.
Летчики Шаренко, сбив два Ме-109, постепенно оттеснили остальных с поля боя и ринулись на помощь Микитянскому. Общими усилиями удалось не допустить к цели и вторую шестерку бомбардировщиков противника. В это время наша пара завязала бой с группой прикрытия. Сапьян, искусно маневрируя, уходил из-под атак нескольких пар противника, но слишком неравны были силы...
Мой опыт уже позволял видеть складывающуюся обстановку. Я понимал, что нам необходимо еще немного продержаться, связывая истребителей прикрытия, и тем самым дать возможность Шаренко и Микитянскому решить главную задачу. Но, разгадав наш замысел, противник изменил тактику, ведь мы парой сковывали всю группу прикрытия. Гитлеровцы решили разделаться с нами побыстрее и, взяв в клещи сверху и сбоку, еще одной парой зашли снизу в хвост. Хорошо, что эту нижнюю пару я вовремя заметил и успел передать Сапьяну:
- Уходи под атакующих справа сверху, я отсекаю нижних!
Полупереворотом сваливаюсь на пару гитлеровцев, тут же круто закручиваю машину - и вот я в хвосте ведомого. Из всех семи точек даю очередь... Мимо... Эх и досада! Ошеломленный фашист переворотом выходит из боя, а ведущий пытается зайти мне в хвост, но - врешь! - на этом маневре меня не купишь. Секунды борьбы - и я в хвосте "худого", который пытается спастись переворотом. Иду за ним. Близко земля, растет скорость. Даю очередь - "мессершмитт" вроде бы споткнулся, клюнул носом, и тут же взрыв. Меня сильно тряхнуло. Рванул ручку на себя - машина вздыбилась вверх. Никого не слышу. Что же там с нашими? Попытался запросить по радио, но по-прежнему тихо. Куда же я ушел, где нахожусь?
Ориентировка над Донбассом сложная. Нас предупредили, что в случае отрыва от ведущего, потери ориентировки проще всего взять курс 90 градусов и производить посадку на наш первый попавшийся аэродром. Так и делаю. Беру курс 90, лечу, а стрелка бензиномера все ближе и ближе к нулевому делению. Где же эти аэродромы? В воздухе тихо. Постоянно осматриваюсь. Кажется, лечу уже вечность, да к тому же не знаю, над чьей территорией...
И наверное, я обрадовался больше, чем Робинзон Крузо, заметивший подплывающий корабль, когда наконец увидел впереди аэродром. Лечу напрямую, жду: вот-вот мотор встанет - стрелка бензиномера на нуле. Захожу на посадку с ходу, и тут мелькнула недобрая мысль: "А вдруг аэродром не наш?.." Сектор газа вперед до отказа, лучше плюхнусь где-нибудь в поле, чем... Но тут мотор несколько раз надрывно заскрежетал и замолк. Стало тихо. Скорости хватило, чтобы перетянуть через дорогу и приземлиться на аэродроме далеко от посадочных знаков. На мое счастье, эта часть летного поля была сравнительно ровной. Еще на пробеге увидел самолеты со звездами на фюзеляже и облегченно вздохнул...
Со всех концов аэродрома, как это всегда бывало, когда садился кто-то чужой, бежали техники, механики и все, кто был свободен. С любопытством разглядывали самолет и с каким-то особым уважением посматривали в мою сторону. Я не спеша вылез из кабины. Посыпались вопросы.
- Что за самолет?
- Не видишь, деревня, "Кобра" американская! - ответил за меня кто-то.
- Откуда прилетел? Почему мотор тут выключил? - полюбопытствовал один из механиков.
- В гости к тебе. Видишь, звезд сколько привез, - съязвил другой.
Подъехала машина, и все расступились, давая пройти вышедшему из полуторки капитану, которому прямо на ходу старший из присутствующих что-то докладывал.
Капитан понимающе посмотрел на чужой самолет, подойдя ко мне, представился: это был инженер полка.
- Что, командир, вынужденно к нам? - спросил.
- Вынужденно... 22 звезды! Один целый полк фашистский угробил. Вот как воевать надо! - указывая на звездочки на фюзеляже моего самолета, проговорил стоявший рядом с инженером техник.
И только тогда я понял особый интерес ко мне всех собравшихся. Я ведь совсем забыл, что в этот раз на боевое задание ушел на самолете старшего лейтенанта Лавицкого. И звездочки на фюзеляже его машины - количество сбитых Лавицким самолетов.
- Товарищ инженер, пожалуйста, заправьте мой самолет горючим. Только что из боя, но вот до своего аэродрома не дотянул, - тут же обратился я к капитану, сообразив, что здесь я не младший лейтенант Дольников, а знаменитость и таким положением можно воспользоваться.
- Это мы быстро, - ответил он и отдал распоряжение. - Вот только насчет бензина сомневаюсь: какой вам надо? Техника-то американская, а мы, как видите, на Ил-2 воюем.
