Так героически погиб наш любимый комэск. Могила его осталась безымянной, но память о нем живет в сердцах ветеранов...
Не менее тяжело переживали мы другую утрату - гибель штурмана полка майора Федора Михайловича Телегина. Человек легендарной биографии, Федор Михайлович воевал в гражданскую, был награжден орденом Красного Знамени, который носил с особой гордостью. Своей житейской мудростью, огромным опытом летной работы он щедро делился с молодежью, был приветлив, доступен каждому, но вместе с тем и строг. Несмотря на нелетный возраст, штурман полка активно участвовал в боевых действиях. Пилоты наблюдали за ним в воздухе, оберегали по возможности, но в тот роковой вылет Федора Михайловича не уберегли...
Всякий успех, даже маленькая победа оплачивались на войне кровью, но количество жертв зависело от многих условий, некоторые из них можно было, необходимо было предугадать и предусмотреть. Что же случилось? И почему не вернулся с боевого задания майор Телегин?
В том вылете группа капитана Шаренко прикрывала наши войска в районе Розенталь, Ворошиловка, Эрастовка, что расположены северо-западнее Большого Ток-мака. Ведомым у майора Телегина был лейтенант Тапин. Летчика этого мы знали еще по службе в 494-м истребительном авиационном полку: друзей он не имел, был высокомерен, пытаясь выделиться среди остальных даже своей внешностью, постоянно носил темные очки, говорил всегда с какой-то неестественной ехидной улыбочкой. До полка Тапин был инструктором в авиашколе. Отработав там технику высшего пилотажа, часта демонстрировал над аэродромом на глазах у всех свое мастерство. Но когда дело доходило до воздушного боя, эти свои способности Тапин почему-то будто терял и явно тушевался.
За месяц до гибели Телегина при невыясненных обстоятельствах не вернулся с боевого задания Виктор Островский, опытный и смелый летчик, имевший на своем счету около десяти сбитых фашистских самолетов. Пилоты, участвовавшие в том бою, видели, как Островский смело пошел в атаку на группу бомбардировщиков. Прикрывающие противника истребители тут же атаковали сверху сзади и подожгли самолет Островского. Ведомого на месте не оказалось, а им был лейтенант Тапин...
Мне хорошо запомнился другой вылет, когда Тапин пытался выйти из боя, но привлек к себе целую группу "мессеров". Мы вылетали тогда на прикрытие своих наземных войск. Ударную группу вел Борис Глинка, ведомым у него был Гучек. Затем шли пары Сапьян - Кшиква и Бабак - Караваев. Звено прикрытия возглавлял Дмитрий Глинка, я у него стоял ведомым, за нами Тапин с Кондратьевым.
Еще не дошли до района прикрытия, как получили предупреждение, что в заданном месте на разных высотах ходят звеньями "мессеры" и на подходе большая группа бомбардировщиков Ю-88. С земли приказали увеличить скорость, чтобы быстрее прибыть в район боевых действий. И вскоре мы вступили в бой - всей группой с ходу. Взаимодействие у нас было очень четким, потерь мы не несли. Противник же на первых минутах недосчитался трех самолетов. По одному Ме-109 сбили Бабак и Борис Глинка, Караваев поджег Ю-88. К концу боя опять Бабак с Борисом уничтожили по одному Ме-109. Наше звено отражало многочисленные атаки истребителей прикрытия.
Но вот Дмитрий Глинка, искусно маневрируя, смело пошел в лобовую атаку на "мессеров". Фашисты дрогнули - с большой дистанции они открыли огонь и отвернули первыми. Этого-то мы как раз и ждали: развернулись круто влево и... в хвосте ведомой пары! А где же Тапин? Он должен был находиться слева выше, но я видел пока одну "Кобру".
- Кто сзади выше?
- Я, Кондрат.
- Где ведущий?
- Ушел вниз!..
Взгляд вправо вниз. Незабываемое зрелище! Пикирует "Кобра", а за ней, вытянувшись в цепочку, шесть "мессеров"...
- ДБ, справа внизу бьют "Кобру"!
- Вижу. За мной! - И Дмитрий Глинка переворотом свалился в хвост замыкающему "мессершмитту".
Я не успел осмотреться, как этот Ме-109, вспыхнув, пошел к земле. А Дмитрий уже пристроился к следующему. Короткая очередь - и второй самолет противника взорвался в воздухе.
- Горачий, вперед! Бей следующего, пока не опомнились. Видишь, увлеклись "Коброй"...
Я вышел вперед, пристроился к немцу, как будто в учебном бою, нажал на все гашетки, и вражеская машина, сделав полубочку, направилась к земле.
Только теперь оставшаяся тройка "худых", видимо, заметила опасность сзади. Фашисты, так и не догнав "Кобру", резким разворотом ушли на запад. А наша "Кобра" продолжала пикировать.
- "Кобра", "Кобра", ты кто?.. Выводи, выводи! - напряженно кричал по радио Дмитрий Глинка.
У самой земли истребитель вышел было из пикирования, но высоты уже не хватило. Я увидел пыльный след на недавно убранном поле. Это конец...
Но... что такое? Не верится глазам! Сделав круг, мы проходили над упавшей "Коброй", а она - целехонькая - лежала на "брюхе", и на ее плоскости стоял летчик. Это был Танин. Мягкий грунт и ровное поле спасли ему жизнь.
Прибыв в полк, Тапин опять выкрутился. Только теперь летчики не хотели летать с ним на задания. А вот Телегин, поверив еще раз, полетел... Вскоре после гибели штурмана Танина из полка убрали. Трус страшнее предателя.
За годы войны подобных людей я встречал единицы. Но таких не сразу распознаешь, расплата же за их трусость слишком дорога...
* * *
Напряжение последних августовских дней росло. До четырех-пяти, а то и до шести боевых вылетов, да еще с большими боями, выполняли пилоты полка. Некоторые, послабее физически, в конце дня вылезти из самолета самостоятельно не могли - помогали техники.
Запомнилось состояние: снимаю с педалей ноги, вытягиваю из кабины, последним усилием лихо соскакиваю с плоскости. Земля... Твердая земля! Ноги, будто чужие, вяло гнутся под тяжестью тела, волочу их к землянке на отдых. Сон нападает еще до постели. Сил хватает только на один сапог: кто-то сжимает руки и но отпускает - брякаюсь с размаху в крепкий сон...
31 августа 1943 года стоял солнечный день. Командир полка майор Сайфутдинов предупредил, что вечером перебазируемся на новое место.
До вечера далеко, а мы собираемся в четвертый боевой вылет, не отдохнув еще от предыдущего. Вот и команда "На взлет!". На этот раз идем шестеркой: Шаренко - Синюта, Петров - Берестнев, Лавицкий - Дольников. Лавицкий назначен командиром эскадрильи вместо погибшего Микитянского.
После взлета мы с Лавицким от группы чуточку отстали. Смотрю на скорость меньше обычной на 50 километров. Не понимаю, в чем дело. Передаю по радио Лавицкому:
- Прибавить надо - Шаренко уже еле видно!
- Погоди, Горачий. Что-то мотор не тянет... - отвечает Лавицкий.
- Так, может, вернемся?
- Может, прогазую...
Тем временем группа Шаренко уже скрылась из виду. Скорость не увеличивается. Из самолета Лавицкого временами вырывались выхлопы белого дыма. В очередной раз спрашиваю ведущего. Отвечает, газую...
