Она произвела эффект кристаллика, брошенного в перенасыщенный соляной раствор, – вокруг нее начался процесс политической кристаллизации. Постановка вопроса, сделанная Линкольном, переводила разговор о распространении рабовладения на территорию Канзаса и Небраски на уровень морали, и при этом так, что не предполагалось никаких крайностей, вроде освобождения рабов в штатах Юга. Коли так, то появлялась точка зрения, с которой могли согласиться и аболиционисты, и «фри-сойлеры», сторонники свободного фермерского земледелия, и «ничегонезнайки», и новые иммигранты-католики: действительно, разве негры не люди?
Как оказалось, не обязательно признавать их равными – пункт, который отвергался всеми, кроме аболиционистов, – достаточно признать их людьми. И все, вопрос о распространении рабовладения на новые территории снимался сам собой.
Из этого положения вещей были сделаны определенные выводы – Линкольна ввели в состав правления новой партии, названной республиканской, причем сделано это было не только без его просьбы, но даже и без его согласия.
В графстве Сагамон, к которому относился Спрингфилд, Линкольна избрали в законодательное собрание штата Иллинойс чуть ли не со 100 %-ным результатом. Он, однако, заявил самоотвод, и не из излишней скромности, а потому, что у него появилась цель куда как покрупнее – предстояли выборы нового сенатора, и у Линкольна были большие шансы на успех. К сожалению, ничего из этого не вышло. Пост сенатора доставался тому, кто сумел бы набрать необходимое большинство среди членов палаты представителей Иллинойса – и против кандидатуры Линкольна восстали абсолютно все сторонники партии демократов, даже те, кто был согласен с ним в отношении «Акта Канзас – Небраска».
В итоге он подошел на волосок к достижению заветной цели, но все-таки не достиг ее, понял, что стать сенатором уже не сможет, и в такой ситуации сделал смелый политический ход – по просьбе Линкольна его сторонники проголосовали за кандидата от демократов, стоявшего за отмену Акта. Авраам Линкольн был политиком и знал, что благодарность в политике – продукт скоропортящийся. Так что на признательность со стороны победителя он не рассчитывал. Но избрание человека, стоявшего против Стивена Дугласа, бесспорного лидера демократов Иллинойса, вносило раскол в демократическую партию и лишало Дугласа союзника в будущих заседаниях сената. Пожалуй, можно допустить и ту мысль, что сама по себе возможность причинить неприятность Стивену Дугласу не была Линкольну неприятной. Он был человеком вовсе не злым, и не сказать, чтобы мстительным. Но все-таки Дугласа он очень не любил.
IV
На сьезде редакторов газет, выступавших против «Акта Канзас – Небраска», был только один человек, не относившийся к газетчикам. Звали его Авраам Линкольн, и свою речь он начал с того, что рассказал об истории, якобы с ним произошедшей. Выступал он на митинге, и тут одна пожилая дама, сидевшая в первых рядах, сказала ему, что он – «… самый неприбранный и непригожий джентльмен из всех, кого она когда-либо видела …». Ну, Линкольн сказал ей, что ему очень жаль, но, к сожалению, поправить тут он ничего не может. Его внешность, такая, какая она есть, ему дана и от него не зависит.
« Да , – согласилась его собеседница, – думаю, что так и есть. Но почему бы вам не бросить выступления с речами и не остаться попросту дома? »
Аудитория наградила оратора смехом и рукоплесканиями. Газетчики – люди ушлые, и они ценили острое словцо. Tем более что Линкольн для описания своей неприглядности использовал слово «homely» – простой, пресный, неухоженный, скучный, у которого один корень со словом «home» – родной дом, в значении собственного очага. По-русски так не скажешь, но аудитория у Линкольна была англоязычная, и ей он угодил.
Ну, когда публика отсмеялась, начались уже разговоры о деле. Было принято решение добиваться отмены «Акта Канзас – Небраска» и настаивать на восстановлении компромисса, достигнутого в 1850 году. За словами последовали и действия. 25 мая 1856 года в Иллинойсе была организована республиканская партия. Собственно, партия с таким названием уже как бы была, но число ее сторонников было маленьким, и влияния она не имела.
Сейчас, в мае 1856 года, все было иначе.
Все, кто был недоволен «проектом Стивена Дугласа», нашли наконец общий дом и назвали его республиканской партией. Политическая платформа партии была выстроена так, чтобы « собрать под один шатер… » максимальное количество людей. С одной стороны, твердо говорилось, что ни религия, ни место рождения не имеют никакого значения, – и это заявление грело души немцев и ирландцев. С другой стороны, утверждался приоритет общественных школ перед частными религиозными школами, что снимало опасения «ничегонезнаек» перед « разрушающим проникновением папизма …».
Но, понятное дело, главным пунктом был вопрос об аморальности рабства. Тема педалировалась на все лады. Когда в южных газетах сравнили участь раба, старость которого была обеспечена, с участью белого работника на Севере, который вполне мог умереть в глубокой нищете, это было интерпретировано как призыв к введению рабства и для белых.
Страсти раздувались еще и новостями, приходившими из Канзаса. В старое время потоки переселенцев с Юга и потоки переселенцев с Севера никогда не пересекались. Миграция в общем шла на запад от исходных, «родительских» штатов и двигалась вместе с границей. Сейчас в Канзасе эти потоки не только встретились, но и столкнулись. Поскольку никаких кадастров земельной собственности создано не было, споры решались револьвером и ножом Боуи[2].
А это такая штука, что может быть длиной сантиметров в 30 и уж скорее напоминает меч. Tак что бои в Канзасе разгорались нешуточные. Линкольн говорил, что « в Канзасе насилие рождает насилие …», и он ничуть не преувеличивал остроты проблемы. Обе стороны – и сторонники свободных земель для ферм, и сторонники плантаций и рабовладения – начали организовываться в вооруженные отряды. Им, конечно, всячески помогали, и не только материально, политические битвы шли в обеих палатах конгресса. Обе стороны – и Юг, и Север – обвиняли друг друга в вероломстве. Помимо этой грызни, дело осложнялось еще и тем, что на 1856 год приходились президентские выборы.
У республиканской партии серьезных шансов на выборах не было.
Примечания
1. Конституция решение этого вопроса действительно оставляла на усмотрение отдельных штатов – иначе бы Союз попросту не состоялся.
2. Нож Боуи – крупный нож с обухом, на котором у конца выполнен специальный скос, имеющий форму дуги («щучка») таким образом, чтобы острие клинка было направлено немного вверх. Зачастую эта часть обуха затачивается; многие ножи Боуи имеют крестовину. Нож назван по имени изобретателя – Джеймса Боуи, героя техасской революции.
