Епископ Афанасий (Сахаров) - «Какое великое утешение — вера наша!..»

Платенчико с крестом, труды рук р[абы] Б[ожией] Анастасии, я употреблю не для отирания рук, а на аналой, и сегодня уже постелил под праздничную икону преп. Сергия. И свечечки Ваши употреблю завтра на утрене и часах, — теперь я пока не совершаю литургий из–за отсутствия просфор.

О ненужном никому и бесполезном нашем существовании, я думаю, нам и думать не следует. Если Господь дал нам жизнь, поставил нас в известные условия и жизнь нашу не прерывает, значит, жизнь наша для кого–то и для чего–то нужна. В мире вообще ничего нет бесполезного, ненужного, бессмысленного. Все имеет свой смысл, значение и назначение. Это даже о неодушевленной природе, тем паче о жизни разумных существ. Я не допускаю возможности существования людей ненужных, бесполезных. Я думаю, не найдется человека, который бы хоть раз в жизни не послужил кому–либо другому хотя бы чашею студены воды[104]. А если послужил, — ради этого доброго дела и жизнь была дана ему, и он не погубил мзды своея[105]. Если даже кто–либо и единой чаши воды за всю жизнь не подал, кто–нибудь ему подал! Тогда, значит, смысл и польза этой как будто бы бесполезной жизни в том, чтобы другой сделал добро ради него.

Я очень люблю А. Толстого, люблю его «Дамаскина», «Поток[-богатырь]», «Балладу с тенденцией»[106], «Садко» и др. К сожалению, память у меня как решето. А просить моих о присылке его сочинений боюсь, — и без того они много мне книг пересылают. Если бы Вы нашли возможным списать и прислать «Против течения», был бы очень благодарен.

Господь да хранит Вас и благословит.

Богомолец Ваш е[пископ] А[фанасий]

Милость Божия буди с Вами, родная моя Александра Ивановна!

Третьего дня получил Ваше письмо от 10 июля. В апреле и мае я не писал Вам, потому что почта бездействовала. Но в июне я не решался писать, зная о Вашем желании переменить адрес и помня Ваш наказ не писать Вам, пока не сообщите нового. Впрочем, великосубботнее письмо я все же послал вопреки этому наказу. По получении же Вашего майского письма я писал Вам 1 июля, потом 4–го, получивши пасхальную посылку, и в Ильин день по получении перевода.

С радостию получаю Ваши письма и с большой охотой всегда отвечаю. Но особенно учащать не считаю полезным, чтобы не обратить чьего–либо особенного внимания. Впрочем, три письма за один месяц — это не редко. Что мало подробностей сообщаю о себе, это, надеюсь, извините. Об одном и том же писать наскучивает. Поэтому одним я об одном напишу, а другим о другом. Поэтому же даже во Владимир, куда, понятно, я пишу больше, и то не всегда о всем пишу. Да и то сказать, особенно–то интересного в моей жизни нет. На Ваши вопросы отвечу. Наш станок находится в 50 верстах к югу от Туруханска. Здесь 10 бедных домишек. Мельничная один из самых бедных и плохих станков. И народ здесь хуже, чем на соседних станках. У нас выделяется своей порядочностью и до известной степени благородством Только моя хозяйка. Домик наш стоит на краю селения. Мое окошечко выходит на Енисей, который Протекает под горой саженях в 100 с небольшим. Саженях в 50 к югу по берегу Енисея — кладбище. Теперь между нашим домиком и кладбищем еще 2 землянки. Очень жалею, что не умею рисовать, и нет у нас здесь никого, знающего это искусство. В Керчемье мне зарисовали домик, в котором я жил, и даже внутренний вид его.

С конца июня в течение почти месяца наше терпение испытывали сначала комары, потом мошки. Последние дня 3–4 стоят довольно холодные, и наши мучители все исчезли. Грибов нет — прошлый год их было много. Ягод здесь бывает много: малина, черн[ая] смородина, морошка, княженика, брусника, клюква, черника. Прошл[ый] год совсем не было, ныне есть немножко. И я пробовал малину, княженику и морошку.

И летом, как и зимой, я сравнительно мало бываю на воздухе. Все как–то времени не вижу. И тогда, когда хозяйка бывает дома, мне приходится не только свою комнату убирать, но и пищу приготовлять, ибо она не умеет стряпать. Да и некогда ей, ведь одна она, а с ежедневной ловлей рыбы ей много хлопот. Кроме того, на письма немало времени идет. А затем есть еще у меня работа. Еще в У[сть] — Сыс[ольске] я начал составлять «Синодик подвижников благочестия и всех за веру Православную и Церковь и за Русь Святую подвизавшихся». Хочется мне привести его в порядок, проверить и пополнить. ВыпИ' сал я из дома «Месяцеслов русских святых», а недавно получил полный комплект (14 объемистых книг) «Жизнеописания отечественных подвижников благочестия 18 и 19 столетий». Этими назидательнейшими книгами я пользовался и в У[сть] — С[ысольске]. Теперь с восторгом и увлечением читаю и просматриваю их и исправляю — дополняю свой синодик. Между прочим, по поводу Вашего сообщения о рабе Божией Марии я вспомнил из этих книг о схимонахине Ставропольского м[онасты]ря Платониде, которая ослепла четырех лет от роду, но, достигши высокой степени духовного совершенства, видела духовными своими очами бесов, нападавших на иерея, и молитвами своими отгоняла их, — видела во время литургии душу скончавшегося епископа представшей пред Св. Дарами, и за него наложила она на себя 40–дневный пост, в продолжение которого ничего не вкушала. Неоднократно видела она во время службы ангелов, сослужащих и славословящих. Она скончалась 14 д[е]к[абря] 1886 г. Другой слепец, ученик старца Вонифатия, основателя скита Феофании близ Киева, (сконч[ался] 27 д[екабря] 1871 [г.]), послушник Константин, потерявший зрение в зрелом возрасте, будучи уже слепцом, научил трамоте зрячего. Так Господь умудряет слепца[109], если сей последний не оставляет надежды на Него и не Ропщет.

Господь да утешит и сохранит и рабу Свою Марию в том добром христианском настроении, в котором, судя по Вашему письму, она пребывала до сих пор. Самое вожделенное для христианина — видеть Господа, ощущать близость Его, видеть милости Его, иметь утешение от Него. Все это возможно и для слепца. Всего этого желаю и рабе Божией Марии.

Глубоко благодарен я ей за гостинцы. Господь да воздаст ей за ее усердие. Когда получу их, еще поблагодарю.

Мне так стыдно, что так плохо знаю я свой Ковров. Припоминается мне, будто бы на кладбище у Иоанна Воина есть усыпальница — часовня с надгробьями[110]. Правда ли это и если правда, — кто погребен? Мне представляется, что древние владетели Коврова, князья Ковровы. Вот еще, не сможете ли Вы при случае (подчеркиваю это, — чтобы не нарочито Вы об этом заботились, а если встретите кого–либо знающего и от него узнаете) узнать, сохраняется ли в селе Алексине могила благов[ерного] князя Феодора Стародубского, который в древних рукописных святцах значился в числе святых. Сохраняется ли в Алексине память о нем и творится ли поминовение в день его кончины 23 июня?