приехали прямо с рекогносцировки, едва стряхнув дорожную пыль.
Началось оно с кратких выступлений начальника политотдела армии генерал-майора Петрова, помощника начальника политуправления Забайкальского фронта майора Бахановского и помощника начальника политотдела армии майора Щербакова.
На этот раз мы с командармом не готовились к выступлениям, но так как проводили в войсках и дни и ночи, то поговорить с комсомольскими вожаками было о чем.
Вызывала, например, обеспокоенность подготовка некоторых частей к действиям в условиях ночи, и мы рекомендовали внести в это дело больше комсомольского задора. Медленно шла расстановка офицеров и сержантов в звене рота — батарея. Кое-где в подразделениях еще не были оформлены партийные группы и комсомольские организации — это надо было безотлагательно поправить.
И в заключение своей беседы командующий и я еще раз напомнили комсомольским работникам о сжатых сроках подготовки к наступлению, сообщили новые данные о противнике и театре военных действий.
Участники семинара заверили Военный совет, что комсомольские организации усилят свою помощь командованию в решении боевых задач.
Семинар был полезен и для нас с командующим, и для политотдела армии. Из конкретных и откровенных выступлений комсомольских работников мы полнее узнали о недоработках, о том, что и где надо решать в первую очередь, кому оказать помощь, а с кого и жестче потребовать.
Любопытно, что этот семинар тоже надолго запомнился не только мне. Все годы после войны я поддерживаю добрые дружеские отношения с бывшими комсомольскими работниками нашей армии, в том числе и с теми, кто был в дальневосточном походе. Так вот Г. С. Власов, М. И. Дружинин, М. И. Седых, когда мы при встречах говорили о прошлом, не забывали упомянуть и тот их «монгольский» семинар. Кто-то из них объяснил это тем, что, мол, в те дни мы чувствовали себя так, будто подводили последнюю черту под второй мировой войной, и все, что делалось, казалось значительным, глубоко западало в сердце. Так оно, наверное, и было.
Только «значительное» в те дни имело часто вполне прозаический вид. Например, трудности с организацией питания личного состава. При огромных расстояниях подвоз от баз любых больших грузов (а для обеспечения армии их требовалось много тысяч тонн — от боеприпасов до воды и дров) действительно сложная проблема. И все-таки, если говорить о продовольствии, тыловые органы фронта и армии доставляли войскам многое из того, что полагалось по нормам. Но имевшиеся продукты не устраивали нас ни по калорийности, ни по витаминозности. Особенно беспокоило последнее. Занятия по боевой подготовке велись с большим физическим напряжением: все уже успели издали насмотреться на Большой Хинган, никого не надо было настраивать на то, что к учебе следовало относиться с полной добросовестностью; отдача, как говорится, была полная. В этих условиях требовалось значительно улучшить питание, прежде всего повысить его качество.
В солдатском пайке, например, почти отсутствовали овощи, из-за чего возникала опасность распространения цинги. Да и в других свежих продуктах мы испытывали немалую потребность.
Монгольские товарищи, надо сказать им спасибо, сколько могли, доставляли нам мясо. Но возможности их были ограниченны, и нам требовалось самим изыскивать способы усиления солдатского рациона белками и витаминами.
В 19-й гвардейской стрелковой дивизии по инициативе командира генерал-майора П. Н. Бибикова практиковали охоту на степных дроф и диких коз. Однако дроф было мало, а козы хотя и выходили большими стадами из западных отрогов Хингана к реке Керулен, чтобы утолить жажду, но довольно редко. Так что рассчитывать на такой источник постоянной добычи для армии не приходилось.
А вот рыбная ловля в озере Буйр-Нур оказалась куда более доступной и эффективной. Озеро, расположенное к северу от Тамсаг-Булака, у границы с Маньчжурией, имеет площадь 610 квадратных километров — есть где разгуляться рыбакам! Да и запасы рыбы в нем огромные, особенно такой питательной, как сазан. Первыми начали массовый лов рыбы в озере воины 262-й стрелковой дивизии, в чем была большая заслуга лично ее командира генерал-майора З. Н. Усачева и начальника политотдела полковника П. Н. Кулаженко. А потом их ценный почин подхватили в других соединениях. Правда, не хватало сетей, поэтому имеющиеся орудия лова использовались круглые сутки. Были найдены самые пригодные места на озере, разработан график их облова.
В это же время наши продовольственники узнали, что в степи восточнее Тамсаг-Булака растет много дикого лука и чеснока, а они, как известно, прекрасное средство против цинги. По предложению начальника медотдела армии полковника Н. П. Волкова Военный совет разрешил создать в частях и соединениях специальные команды для заготовки лука и чеснока, и в скором времени все наши солдатские и офицерские столовые имели в меню эту зелень в нужном количестве.
Лов рыбы, сбор лука и чеснока были настолько важны для улучшения питания бойцов, что Военный совет обязал командиров и политорганы соединений, а также начальника тыла армии генерала М. К. Пашковского держать эту работу под строгим контролем.
В конце июля у нас в армии побывал член Военного совета Главного командования советских войск на Дальнем Востоке генерал И. В. Шикин. Иосиф Васильевич внимательно интересовался организацией воспитательной работы среди пополнения и бытом личного состава, особенно питанием. Он посетил многие солдатские кухни, офицерские столовые и одобрил наши меры по решению этой сложной проблемы.
И действительно, благодаря им, несмотря на огромное напряжение в боевой учебе и постоянную жару, в короткий срок удалось поднять уровень физического состояния личного состава после тяжелого марша. Особенно важно, что была создана прочная преграда цинге: в войсках армии не было зарегистрировано ни одного заболевания ею.
В частях завершились расстановка и подготовка командиров всех рангов, другие организационные мероприятия. Политорганы заботились о том, чтобы в каждом отделении и расчете находился хотя бы один опытный воин — коммунист или беспартийный, способный вести за собой молодых воинов.
Во всех батальонах и дивизионах были созданы первичные партийные организации, а это потребовало больших усилий. Дело в том, что численность коммунистов в войсках сократилась еще в ходе тяжелых боев в Восточной Пруссии. За время передислокации, когда воины поняли, куда они едут, их доверие к Коммунистической партии и готовность выполнить поставленную новую задачу, как всегда, проявились в желании вступить в ряды коммунистов. Только в одном из эшелонов за 17–25 мая 1945 года было подано 132 заявления с просьбой о приеме в партию.
Но среди молодого пополнения коммунистов было очень мало, поэтому в целом партийная прослойка в армии оставалась незначительной. К началу августа удалось создать лишь в 192 ротах и батареях партийные организации, в 193 — партийные группы; 236 рот не имели даже партгрупп (для
