Замечателен тон, в котором пишет Марат о монархах-деспотах в ту историческую эпоху, когда феодально-абсолютистский строй еще господствовал почти во всем мире. Вольтер откровенно льстил могущественным монархам и не без тщеславной гордости афишировал свою дружбу с русской императрицей, прусским и польским королями. Монтескье при избрании его в Академию произнес, — конечно, сознательно и расчетливо лицемеря, — похвальное слово королю Людовику XIV. Дидро ездил в Россию к Екатерине II и получил от нее подарки, обеспечившие его на всю жизнь.
Какой резкий контраст с этим почтительно-льстивым отношением прославленных корифеев Просвещения к благоволящим им царственным особам составлял презрительный или обличительный, гневный тон, в котором Марат отзывался о самых могущественных монархах своего времени!
Марат в эти годы вовсе не был республиканцем. Он относился с предубеждением к республиканской форме власти: это было его ошибкой, и позже мы вернемся к этому подробнее. Убежденный противник абсолютистского режима и любой формы деспотизма, Марат считал наиболее приемлемой формой государственной власти демократическую конституционную монархию, в которой король был бы лишь первым должностным лицом, исполнителем законов.
Имелся ли тогда — в современном Марату мире — такой идеальный политический строй?
В «Цепях рабства» большое внимание уделено государственному строю Англии. Это вполне естественно не только потому, что Марат жил в ту пору в Англии и предназначал первое издание своей работы английскому читателю, но и ввиду того, что Англия была тогда единственной крупной страною мира, где существовала конституционная монархия. Государственный строй Англии — именно потому, что он был конституционным строем, — привлекал самое пристальное внимание передовых французских мыслителей; об английской конституции писали Вольтер, Монтескье, Дидро и многие другие литераторы восемнадцатого века.
Марат гораздо резче, чем его французские предшественники, критикует английскую конституцию. Ему полностью чужда всякая идеализация политического режима, господствовавшего в Англии. Он обличает его антидемократизм, половинчатость, компромиссный характер британской конституции.
В своей критике английской конституции, как и всего английского общественно-политического строя, Марат разоблачает не только пороки, унаследованные от прошлого, то есть связанные с пережитками феодально-абсолютистского режима, но и вновь приобретенные: порожденные развивающимися капиталистическими отношениями.
Он увидел в английской конституции, в английском парламенте, во всем политическом строе страны язвы нового, буржуазного происхождения. Он рисует ужасающую картину страданий и мучений бедняков и всевластия золота, могущества денег.
Парламент не является более собранием добродетельных и достойных людей, каким он был или мог быть в былые времена; теперь он всецело подчинен могущественной власти денег. «Ныне не считаются ни с добродетелью, ни с талантом, ни с рвением, ни с заслугами перед родиной — только одни деньги отворяют двери сената, куда устремляются толпой глупцы и мошенники, не позволяя войти туда людям достойным…»
Таким образом, английская конституция и парламент, по мнению Марата, соединяют пороки и недостатки прошлого и настоящего — феодального и капиталистического происхождения. Они очень далеки от идеального политического строя. Такого совершенного политического устройства Марат не видит нигде в современном ему мире. Его истинно демократическая конституционная монархия, в которой царствует свобода и торжествуют естественные права человека, — это идеал, еще не воплощенный в реальные формы реальной жизни. Но к этому идеальному политическому строю должно стремиться, за него надо бороться.
Главной же задачей настоящего времени остается борьба против деспотизма.
Деспотизм господствует во всем мире. В разных формах, разными средствами он усиливает свою власть над закованными в цепи рабства народами во всех странах.
Продолжая тот же ход рассуждений, выясняющих способы, с помощью которых деспотическая власть порабощает народы, Марат подвергал резкой критике поведение и действия самого народа.
Марату чужда какая бы то ни было идеализация народа; народ для него настолько близок, что он не стремится ни приукрашивать его, ни произносить ему похвалу. Напротив, Марат стремится выявить недостатки народа, его слабые стороны, которые он резко критикует. Он вводит в свою книгу специальные разделы: «Слепая беспечность народна», «Необдуманная умеренность народа», «Напрасные усилия народа», «Глупость народа». Народ не сопротивляется тирании власти — в этом проявляется его неуместная умеренность. «Трусливость самих народов, вот что дает возможность ковать для них цепи», — пишет Марат. Глупостью народов Марат считает то, что они «готовы скорее пожертвовать всем, чем восстать против помазанника божия. Никогда они не считают себя вправе силой воспротивиться его несправедливой власти».
Эта резкая, нелицеприятная критика ошибок и слабости народа имеет ясно выраженный назидательный характер. Марат критикует народ, чтобы подтолкнуть его на действие Народу принадлежит право на сопротивление деспотизму и угнетению во всех их проявлениях.
Что значит сопротивление деспотизму? В каких формах оно может быть воплощено в реальной, действительной жизни?
Эти вопросы, которых не только чурались, но даже боялись мысленно произнести самые передовые умы европейской прогрессивной мысли того времени. Марат ставил прямо, в ничем не прикрытой, ясной для всех форме.
Сопротивление угнетению — это революция, это восстание. Право народа на восстание является его самым бесспорным и непреложным правом, оно покоится в самой природе вещей. «Единственной законной целью всякой политической ассоциации является общее счастье, писал Марат. — Каковы бы ни были притязания власть имущих, любое соображение должно отступать перед этим высшим законом». Таким образом, всякая власть или действия этой власти, которые противоречат целям общего счастья людей, становятся незаконными, вернее сказать, противозаконными. Деспоты и тираны множеством разных коварных способов попирают и нарушают это законное стремление к счастью. Борьба против тирании, борьба против деспотической власти, покушающихся на право людей на счастье, — не только священное право, но и обязанность, высший долг народа. Так самый ход рассуждений Марата приводит его к глубоко революционным выводам.
Это общее обоснование прав народа на революцию Марат считает вполне достаточным и в своей книге не приводит иных доказательств этого права: нет надобности доказывать то, что бесспорно. Его внимание направлено на иное: он критикует народ за то, что он недостаточно или неумело пользуется своими законными правами.
