— Думаете, преувеличиваю? На их последнем партийном съезде Фаустино в самом начале зачитал мое послание, где вооруженная борьба обозначена как единственное революционное средство, годное для устранения диктатуры. Пятьсот делегатов, съехавшихся со всех концов Кубы, аплодировали стоя. Послание было принято единогласно. Руководству партии ничего не оставалось, как, скрипя зубами, одобрить его. Столь велика ненависть к Батисте, столь энергично ведется поиск путей, которые вывели бы страну из этого состояния. Партийная верхушка после съезда многие месяцы палец о палец не ударила, чтобы провести в жизнь принятое решение, но, с другой стороны, готовность бороться с Батистой за это время проявилась с еще большей отчетливостью. А это основное. Теперь надо, опираясь на этот фундамент, наметить четкие перспективы. Тогда и на успех рассчитывать можно!
— Предположим, одна партия имеется. Довольно ли этого?
— Дело не в одной партии, а в том, насколько мы, революционеры, сумеем проникнуться чаяниями и мечтами народа, насколько наши поступки будут согласованы с ними, — подчеркнул Фидель.
Свои высказывания он сопровождал скупыми жестами.
— На Кубе семьсот тысяч безработных, пятьсот тысяч батраков прозябают в жалких лачугах. У четырехсот тысяч рабочих и служащих срезали заработную плату. Школьное образование? У нас сорок процентов неграмотных. Здравоохранение, как и школа, существует лишь для тех, кому это по карману. Такова наша действительность. На примере Гватемалы и Перу вы, Ильда, должны знать, что это действительность всей Латинской Америки. Если сумеешь завоевать доверие народа, докажешь, что готов отдать всего себя ради борьбы, народ пойдет за тобой — ив настоящий бой тоже. У нашего народа богатые традиции вооруженной борьбы. Если какое-то дело или цель кажутся ему справедливыми, он сражается за них с оружием в руках.
— Но эта поддержка не дается за здорово живешь, — бросил реплику Эрнесто.
— Нет, безусловно, нет, — ответил ему Фидель. — Потому-то нам и нужна крепкая организация. Потому-то мы так ратуем за сплочение всех сил, которые борются или готовы вступить в борьбу против диктатуры.
Ильда все еще не меняла своей скептической интонации.
— Разве нельзя вести борьбу против диктатуры политическими средствами? Вооруженная борьба — неужели это неизбежность?
— Ну, разумеется, мы ведем и политическую борьбу против Батисты. Без борьбы политической и речи не может быть о борьбе вооруженной. Мы не хотим путча. Но вместе с народом, взяв в руки оружие, мы поведем бой с диктатурой. Тут огромная разница. Это раз. Теперь, что касается вопроса — необходима ли вооруженная борьба. К этому ведь сводится ваше замечание, Ильда?
— Именно.
— Я только что живописал, каково мне приходилось перед отъездом в Мексику. Но это — участь всех, кто не на словах, а на деле борется с Батистой. Как можно в таких условиях ограничиваться борьбой лишь политическими средствами, да и как она, собственно, должна в таком случае вестись? Видите ли, на Кубе немало тех, кого хлебом не корми, дай только поговорить о возврате к демократии путем всеобщих выборов. Представим, что эти выборы состоялись бы. Какие это были бы выборы? Батиста держал бы все нити в своих руках. Все вылилось бы в беспрецедентный фарс. Есть лишь одно приемлемое решение: выборы без Батисты. И без его аппарата подавления. Чем не альтернатива? Но кто же поверит, что Батиста добровольно бросит гигантскую кормушку, каковой он сделал для себя Кубу? Кто поверит в то, что он спровадит на пенсию всех своих приспешников, этих убийц и душегубов, этих садистов-насильников, составляющих его гвардию? Это все беспочвенные фантазии, наивные представления, которые не выдерживают проверки реальностью. Значит, надо бороться. Справедливости не добьешься мольбами и заклинаниями. Народ должен добыть ее сам — в борьбе!
— Но скольких жертв будет стоить такая борьба?
— Ильда, поймите меня верно: ни меня, ни кого-либо из моих товарищей не обуяла кровожадность, мы не ищем драки ради драки. Я ненавижу насилие, но, так как в отношении кубинского народа длительное время применялось тотальное насилие, я выбираю борьбу.
— Не окончится ли эта революция под градом пуль батистовских солдат?
Ильда задала этот вопрос Фиделю, но Эрнесто почувствовал, что он адресован и ему.
— Пока существует бесправие, всегда найдутся люди, готовые бороться с ним. Нашим предкам пришлось вынести на своих плечах три затяжные, весьма кровопролитные войны против испанцев, прежде чем они наконец победили. А победили они, потому что сражались за достойную цель, за свободу. Хосе Марти пал в бою, но независимость была отвоевана. Эту борьбу суждено продолжить нам!
Ильда выжидательно смотрела на Фиделя.
— Ильда, — продолжил он свою мысль, — эти слова могут показаться довольно жестокими. Но если вы меня спросите, почему я веду борьбу, я отвечу: потому что не могу равнодушно наблюдать, как бродит неприкаянно маленький ребенок с опухшим от голода животом; потому что у меня душа болит при виде нищего; потому что я не могу выносить нечеловеческие условия, в которых вынужден жить человек в моей стране.
— Может, такая судьба уготована Латинской Америке? — в вопросе Ильды чувствовался подвох.
— Подобный фатализм широко распространен, — ответил Фидель, грустно улыбаясь одними глазами. — Но это еще не значит, что так оно и есть на самом деле. Мы победим, затем первым делом после победы проведем аграрную реформу и отдадим землю тем, кто ее обрабатывает. Все упраздненные права трудящихся снова обретут силу, плюс к тому будет введена страховка по безработице. Мы снизим квартплату; ведь это же черт знает что: рабочий вынужден от двадцати до тридцати процентов своих доходов возвращать в виде квартплаты. Далее, мы национализируем энергоснабжение, а также телефонные и газовые компании и приступим к индустриализации. Закону будут возвращены его подлинное содержание и действенность. За это вместе с нами пойдет в бой весь кубинский народ. Если мы погибнем в этой борьбе, наше оружие подхватят другие и продолжат ее. Ведь и мы сами продолжаем освободительную борьбу, которую вел Хосе Марти.
Марти сформулировал основные теоретические принципы. Он и никто иной углубил идею Симона Боливара о том, что Латинская Америка суть единая нация. Во-вторых, он указал, что освободительная борьба на Кубе является составной частью освободительной борьбы народов Латинской Америки. И в-третьих, он привлек внимание к опасности, исходящей от США, так как именно США угрожают свободе всех стран Латинской Америки. В духе его заветов мы и ведем нашу борьбу.
