По истечении нескольких часов, почти точно к подсчитанному времени, низкий гул издалека объявил о приближающейся формации. Машины летят очень высоко, и мы подпускаем их поближе.
Затем мы произвели отстрел светового сигнала ES 6 прошлого дня. За ним — ещё один. Никакой реакции. Тяжелогруженые самолёты ровно прошли над нами. И мы предположили, что самолёты сперва доставят бомбы до цели, а на обратном пути будут заниматься поиском. Снова мы подсчитали время и стали ожидать, продолжая собирать сухой бурьян для костров. Наконец со стороны востока послышался гул мотора. Без сомнения, это был гул Хе-111. Он двигался в нашу сторону ниже, чем остальные самолёты, возвращавшиеся с задания. Мы снова выстрелили ракетой ES и световыми патронами, а также подожгли маркёрные костры. Самолёт включил бортовые огни и начал кружить на небольшой высоте. Будет садиться?
Неустанно, мы продолжали подбрасывать в костры бурьян и подавать световые сигналы своими карманными фонариками, вырисовывая их лучами бортовой код нашего самолёта „IL“. Машина также ответила световыми сигналами, и мы подумали, что нас поняли. Самолёт кружил здесь уже целых полчаса, когда к нему присоединился ещё один. Вместе, они со включенными фарами летали ещё полчаса, делая то большой диаметр облёта, то маленький. Но намерений на посадку не замечалось.
Вдруг вдалеке с северной стороны мы услышали пулемётную стрельбу, которая наверняка велась с наших самолётов. Однако мы не тушили костры. Ну теперь можно было рассчитывать, что скоро появятся русские.
Самолёты, проследовав по прямой над нами и помахав крыльями, дали понять, что улетают. С одной из машин в нашу сторону был сброшен светящийся предмет, однако мы ничего не нашли, и к сожалению у нас не было времени для более интенсивного поиска этого предмета. Позже мы узнали, что экипаж Шилка/Бротхагэ, сбросил свои сумки с провизией, прикрепив к одной из них фонарик. Самолёты развернулись и взяли курс домой. Мы разочарованы, т. к. всё-таки рассчитывали на то, что самолёт сделает посадку. Но тогда мы не могли знать следующего: У самолётов не было разрешения на посадку. По разработанному плану в их задачу на сегодняшний вечер входило определение места нашего нахождения и, собственно, идентификация экипажа. А для непосредственно спасательной операции был предусмотрен специально оборудованный самолёт.
Раздавшийся издалека лай собак заставил немедленно действовать. Мы поспешно затушили костры и срочно отправились в старом направлении. Из-за костров, разведённых нами, а также из-за шума самолётов, у нас не оставалось сомнений, что русские теперь знают, где нас искать.
В течение часа мы бежим по степи так быстро, как только можем, делая лишь короткие передышки. Луна тем временем зашла, и стало совсем темно. Ориентирование возможно только по компасу. Время от времени мы останавливаемся и внимательно вслушиваемся. Вокруг кромешная тишина. Дальше!
Примерно через час после полуночи мы споткнулись через борозду скошенного поля. Инстинктивно падаем на землю. Где есть поле, там есть и сёла. Осторожно, мы пересекаем поле, которое кажется достаточно большим. На другом его краю мы обнаружили крутой овраг, поросший кустарником. Для такой местности — типичная „балка“. Спрятавшись в кусты, мы решаем провести день здесь. Распределились для несения караула.
Уже скоро рассвело. С солнцем снова появились и комары. В качестве антимоскитной сетки используем свои лётные шарфы. Из шлемофонов удаляются наушники, что даёт возможность лучше слышать. Ниткой из шлемофона мне удаётся зашить дырку на штанине, которую я порвал во время бега. Иглой послужила колючка.
Нас стала одолевать жажда. Фляжки давно опустели. Поиск воды в обе стороны оврага остаётся безуспешным, ну а роса на траве — так это знаменитые капли на раскалённые камни.
Мы разделили имеющуюся провизию на каждый день. Восемь галет и плитка лётного шоколада, а также тушёнка на кончике ножа для каждых двух галет. Всё это рассчитали на 20 дней. А что потом? Этим вопросом не задаёмся.
Операция по поиску прошлой ночью, несмотря на последовавшее в конце разочарование, вселила в нас подъём, мужество и надежду на предстоящую ночь. У нас остался последний шанс указать на наше место нахождения. Ещё имеются два патрона с сигналом ES6 и по одному патрону зелёного и белого цвета.
Солнце поднялось высоко в небо и стоит страшная жара. Мучает жажда. Язык отёк, речь даётся с трудом. При повторном осмотре балки мы обнаружили несколько шалашей. Осторожно, мы прокрались обратно к своему укрытию. Стараемся спать, чтобы сэкономить силы.
Много раз высоко над нами пролетают самолёты, среди которых и русские.
Когда спустились сумерки, наблюдатель и радист снова отправились на осмотр местности, прихватив с собой все поясные ремни для сбора соломы с крыш шалашей. А я с бортрадистом пошел осматривать поле на его приемлемость для посадки. Выяснилось, что оно имеет длину примерно 1000 метров и для Хе-111 не составит труда сесть на него.
Тем временем наш дозор вернулся с пучками соломы, которую мы принялись раскладывать для маркировочного костра.
Были определены следующие сигналы:
При приближении поискового самолёта, мы сделаем отстрел одной ракеты ES6. Таким образом, экипаж самолёта будет знать, что это мы. При видимой положительной реакции самолёта, мы подожжём маркировочный костёр и сделаем отстрел зеленой ракеты для указания направления приземления. Если самолёт будет продолжать выполнять все условия, то отстреливаем белую ракету для освещения посадочной полосы. Карманные фонарики будут также использоваться для обозначения полосы.
Теперь мы уверены, что последний патрон ES6 у нас заберут либо русские, либо мы по прибытии в Сталино, вернём его в наш пункт боепитания. Тем временем наступила ночь. Луна светит над отдельными облаками. Видимость хорошая. С погодой повезло. Время тянется медленно. Снова и снова, поглядываем мы на часы. Затем разделяемся для организации посадки в следующем порядке:
• У костра — борт-стрелок;
• Рядом с ним — наблюдатель с зелёным светом фонарика;
• В 300 метрах дальше — командир корабля с белым светом фонарика. Он будет указывать севшему самолёту на правление движения к месту старта;
• В 600 метрах далее от костра будет стоять бортрадист с красным светом фонарика. Он будет указывать окончание полосы.
Но время, в которое вчера пролетала группа, уже прошло. Мы начали волноваться. А если они сегодня не…? Эти мысли стараемся отогнать от себя. Напряжение становится невыносимым. Собственно, есть ли у нас шанс вообще? Но уверенность одерживает верх над сомнением. Мы напряженно вслушиваемся.
