Незнакомые мне пожилые дамы всё время записывали аверинцевские лекции на диктофоны. Боюсь, что теперь этих дам разыскать не представляется возможным. А конспекты лекций (да я их и не вёл практически, мне было важнее воспринимать его живой облик, нежели какие-то формальные, пусть и очень интересные, сведения) дали бы не так много представления о неподражемой аверинцевской интонации. Которая у Сергея Сергеича была одновременно и монологом, и разговором с внутренним собеседником, превращавшимся порой в спор с идейным оппонентом. И всегда — живое обращение к слушателям. У меня, к сожалению, тогда вовсе не было денег на электронную технику вроде диктофонов, да и не думал я как-то об этом. Всё мнилось — ну как-нибудь в другой раз, ещё успею записать, не раз всё это будет, нескончаемо, вот буду писать у Аверинцева докторат, и тогда... Теперь настолько жалко, что не разорился и не купил диктофон для записи аверинцевских лекций! Хоть плачь... Как всё быстро прошло...
И вообще, Сергей Сергеич любил нарочито употреблять в своей речи иностранные слова, причём непременно в "правильном" звучании оригинала, шутливо называя это "макаронической речью" (linqua macaronica). Имена исторических деятелей и выдающихся личностей культуры он тоже всегда произносил "в оригинале". Никогда, к примеру, нельзя было от него услышать "Людóвик XIV" или Зигмунд Фрейд, только Louis quatorze ("Луи кяторз") или Siegmund Freud ("Зигмунд Фройд")!
На май 2003 года планировался доклад Сергея Сергеича на какой-то конференции кажется, в Петербурге (может быть, в Духовной Академии?), о "бенедиктинских корнях" Европы (точного названия не помню). Доклад не был закончен, не был и прочитан, так как уже в начале мая 2003 года с Сергеем Сергеичем случился тяжёлый инфаркт в Риме, после которого он так и не оправился. Где-то он был издан, но, кажется, в Париже по-французски. По-русски мне пришлось держать в руках компьютерную распечатку. Так вот, для подготовки этого доклада Сергей Сергеич весной 2003 года брал у меня немецкоязычный комментарий к критическому изданию монашеского Устава святого Бенедикта. Правда, я не уверен, что он вообще им при написании доклада успел конкретно воспользовался. Знаю только, что читал, и говорил, что очень интересно, обещая вернуть сразу же после конференции в Петербурге. Всё же на всякий случай даю библиографическую справку (может, пригодиться для источниковедческих исследований): Michaele Puzicha OSB, Kommentar zur Benediktusregel (mit einer Einführung von Christian Schütz, im Auftrag der Salzburger Abtekonferenz), EOS Verlag: Erzabtei St. Ottilien 2002.
Вернуть эту книгу сам Сергей Сергеич уже, к сожалению, не успел. Это сделала после его смерти Наталья Петровна Аверинцева, весной 2004 года.
С самого начала моей учёбы в Вене на богословском факультете (с 1995 года) Аверинцев при каждой встрече расспрашивал меня об университетских занятиях. Особенно он интересуется библеистикой, положением дел на соответствующих кафедрах библеистики Нового и Ветхого Заветов. Исключительное сосредоточение немецкоязычных библеистов на historisch-kritische Methode (методе исследования Библии с позиции историческо-филологической критики) его несказанно печалит. Меня же это в своё время вообще на некоторое время отвратило от серьёзных занятий библеистикой, к которой постепенно вновь приохотился благодаря общению с Сергей Сергеичем.
