Второй случай еще более невообразим, ибо также наши бывшие коллеги забыли в иностранном посольстве человека — участника бригады по операции ТФП.
Когда завершилась операция в одном из европейских посольств, бригада тщательно устранила все возможные следы своего пребывания в его ЗБ, закрыла все замки и затворы, вернулась на свою базу, и сотрудники отправились на заслуженный отдых.
Только на следующее утро в бригаде хватились одного из своих «взломщиков» замков. Вскоре, однако, появился он сам и рассказал то, что с ним произошло.
Когда он, изрядно потрудившись над замками, освободился и бригада приступила к обработке содержимого сейфов, он вышел из ЗБ в соседнюю комнату и устроился на находившемся там диване отдохнуть. Как видно, он крепко заснул, а когда под утро проснулся, то с ужасом обнаружил, что ЗБ закрыта и он остался один в чужом посольстве. О нем забыли!
Что делать? Скоро начнется рабочий день и посольские работники обнаружат его. В мучительных размышлениях о том, что произойдет и каковы могут быть последствия, он стал ожидать этот страшный момент. Но и в таком безвыходном положении его спасла находчивость.
Когда в посольство стали приходить сотрудники, он, услышав приближающиеся шаги, быстро укрылся в туалете. Выждав там некоторое время, он вышел и, приняв вид одного из посетителей посольства, вышел из объекта, оставшись незамеченным.
Оба эти примера не особенно хорошо характеризуют состояние дисциплины и аккуратность действий специалистов бывших наших братских спецслужб при самостоятельном проведении сложных операций.
К моему глубокому удовлетворению, я мог быть уверенным, что подобные случайности, зависевшие целиком от уровня оперативной подготовки специалистов ТФП, для польских спецслужб были бы немыслимы. Их специалисты в этой области действовали безукоризненно, о чем свидетельствует многолетняя работа и многие десятки успешно проведенных ими операций без серьезных срывов или провалов.
По завершении затянувшегося рассказа о тайных разведывательных операциях специальных служб невольно возникает вопрос о гласности и осведомленности об этой деятельности широкой общественности. О некоторых аспектах такой гласности хочу высказать свои мысли.
Гласность не синоним лжи и извращений!
В моей повседневной деятельности во внешней разведке меня больше всего возмущали два человеческих качества: вопервых, подхалимство и, во-вторых, лень, паразитирование одних на достижениях других.
Обычно эти два недостатка у людей, с которыми приходилось соприкасаться во время совместной работы, довольно быстро давали о себе знать.
Сложнее было разобраться в наличии у работавших рядом сотрудников таких скрытых личностных недостатков, как неискренность, переходящая в обман, себялюбие и повышенное честолюбие, жадность. Все эти черты характера, присущие в разной степени многим, воспринимались, как неизбежное явление, результат предшествующего воспитания, которое только в случае перехода известных границ требовало «хирургического» вмешательства. А до этих границ с ними можно было бороться средствами воспитания и другими мерами воздействия. Вот только с подхалимами и лентяями я не находил действенных мер.
Итак, это были два моих непримиримых противника в области работы с кадрами. До поры.
Когда я впервые столкнулся с предательством в разведке, в конце 30-х годов, по оперативным сообщениям, проходившим через мои руки, я еще не чувствовал всей глубины человеческой подлости в таком акте.
Но вот в сентябре 1945 года на моих глазах в Канаде совершил измену Родине, только что добившейся победы над фашизмом и японскими милитаристами, шифровальщик ГРУ Игорь Гузенко, боявшийся отправки на фронт.
Это был для меня первый жгуче поучительный пример того, что на свете есть самое отвратительное, ничем не оправдываемое и подлейшее из подлейших качеств у отдельных людей — предательство, измена всему, чем человек может гордиться в своей жизни.
В дальнейшей своей разведывательной карьере я убедился, что в разведке, как на войне, когда обостряются все условия жизни и поведения человека, когда над ним постоянно висит опасность для жизни или благополучия, явления измены более часты, чем в обычной жизни.
Испытал я в дальнейшем горечь измены «Вика», предавшего в руки американской контрразведки разведчика-нелегала Абеля, измену сотрудника нелегальной разведки «Гарта», который понес заслуженное наказание, измену поляка Голеневского, повлекшую провал разведчика-нелегала «Бена» и его сотрудников Крогеров (см. дело «Снайпера»). Был свидетелем за мою полувековую работу во внешней разведке других предательств и измен. Но оказывается, помимо явных предательств и тайных измен, проявляющихся в разведке в виде секретного сотрудничества «кротов», есть еще вид измены, мало исследованный в нашей профессиональной среде, когда отдельные представители внешней разведки, оставаясь формально лояльными своей службе, не связывая себя какими-либо конкретными узами с противником, становятся ее врагами, изощренными, порою прямо озверевшими, фанатично мстящими ей, одновременно скрывая свои действия под маской объективности.
Это своего рода перевертыши. Но если политические перевертыши, которых в наше смутное время появилось немало, не скрывают своего злобного отвержения всего прошлого, к которому они были не просто причастны, а активно и сознательно творили его, то наш разведывательный перевертыш стремится сохранить видимость объективного критика.
Не буду дальше развивать эту мысль. Кстати, таких нашинских перевертышей пока не так много, раз-два и обчелся. Приведу один пример.
Автор предисловия к книге Эндрю и Гордиевского, Калугин, перечислив ряд самых выдающихся советских разведчиков, назвав их шпионами (К. Филби, X. Фельфе и других), как преступников, пишет: «Сказанное вовсе не означает, что шпионы — отпетые мерзавцы и бесталанные твари… Скорее напротив: жить многие годы двойной жизнью, постоянно ходить по острию ножа, носить личину лояльного гражданина и добропорядочного семьянина, аккуратно исполнять указания одного начальства и тут же тайно бежать с докладом к другому — дело непростое, требующее не только хорошего психического здоровья, но и незаурядных актерских способностей, дара перевоплощения, в котором виртуозный обман венчает все усилия игрока». Вот и подумай, читатель, что слова «не мерзавец» отнюдь не означают, будто автор исключает, что «игрок», то бишь наш разведчик, все же мерзавец, а добывание им с огромным нервным и физическим напряжением важных для защиты отечества, своего народа разведывательных материалов всего лишь «тайно бежать к другому»!
