Пожалуй, среди достигших успеха не было неактивных людей – никому крупицы счастья не сыпались неожиданно, как из рога изобилия; напротив, каждый победитель очень четко идентифицировал свои желания и настойчиво шел к их исполнению долгой, сложной и опасной дорогой.
Способность использовать опыт предшественниковЭто качество, являющееся одним из наиболее ценных для реализации жизненной стратегии любого человека и неотъемлемой принадлежностью каждого гениального, тонко заметил и описал американский психоаналитик Роберт Дилтс. «Одну из характеристик гения составляет следующая особенность: вместо того чтобы просто опровергать существующие интерпретации, выдвинутая гением новая интерпретация включает в себя все предшествующие объяснения и придает им смысл, добавляя при этом элементы и детали, которые в предшествующих концепциях не были объяснены. Эйнштейн, например, в своей теории относительности не опроверг законов механики Ньютона. Напротив, его идеи и уравнения включили в себя и одновременно расширили значение ньютоновской модели физического мира».
Фактически, сказанное американским ученым означает, что творец-преобразователь должен, зная все предыдущие особенности занимающего его предмета, иметь собственный, отличный от них подход к решению задачи. Часто это не просто детализирование, более глубокое, чем осуществленное до него; в большинстве случаев это оригинальность мышления, позволяющая увидеть новые черты в старом и знакомом, пренебрежение стандартами для того, чтобы прийти к неожиданному, но действенному решению. Этот нюанс имеет и интересную психологическую особенность: продвигая новое направление, гении не выступали против принятого имиджа предшественников, а приплюсовывали его к своему. Тезис «он опроверг известную теорию» выглядит скандально и благоприятствует идентификации исследователя, но утверждение «он развил известную теорию» более выгодно с точки зрения успеха в профессиональной аудитории, которая служит главной опорой для продвижения новой теории в широкие массы. Ведь, к примеру, Ленин стал знаменитым и понимаемым в радикальных кругах, когда сумел убедить (или навязать мысль), что он развил идеи своих более известных на тот момент предшественников: Маркса, Энгельса, Плеханова.
Знаменитые полководцы всегда поступали на поле боя настолько нестандартно, что это было недостижимо для классических военачальников. Цезарь, строя свою стратегию и тактику, всегда был оригинален; его движения, действия и решения почти всегда оставались неуловимыми не только для противников, но и для ближайшего окружения.
Оценивая фрейдовский подход к анализу статуи Микеланджело «Моисей», Дилтс довольно точно отметил особенность мышления исследователя: «Там, где большинство людей видело интересную, впечатляющую работу в камне, Фрейд разглядел голограмму истории и человеческого духа». Стоит подчеркнуть: Фрейд, прежде всего, предложил нечто новое, пленяющее необычным подходом к давно известному и проанализированному. В этом уникальность использования опыта: приблизиться к уже признанному величественному образу и… неожиданно для всех предложить совершенно новый, неслыханный и невиданный подход, порождающий новое восприятие. Может быть, просто приучивший себя мыслить свободно Фрейд не опасался взглянуть на что-либо под другим углом зрения, не испытывал незадачливого смущения перед перспективой использовать не общепонятную, а свою собственную призму?
Стабильная самооценкаЧто и говорить, довольно часто по творчеству любого одаренного человека наносятся разрушительные удары – иногда непреднамеренные, но гораздо чаще точно рассчитанные на появление болезненных ран. Еще, правда, бывают просчеты или ошибки самих искателей успеха. Пожалуй, ни одна творческая личность, ни один победитель не избежал того, чтобы хоть раз в жизни его самооценка не претерпела потрясения, уровень которого ставил под сомнение наличие уникальных способностей и восприятие собственного гения. Во всех таких случаях непроницаемым панцирем от вражеских стрел служила стабильная положительная самооценка – такое состояние человека, когда он, не теряя своей сосредоточенности, прекрасно ориентируется в пространстве и осознает, в каком направлении и на какую глубину необходимо корректировать свои действия.
Пожалуй, говоря о самооценке и защитных реакциях на критику со стороны, стоит вспомнить Эйнштейна, и особенно его молодые годы. Живя на грани нищеты и работая в патентном бюро, он уже в тот период сформировал неожиданно высокую самооценку независимого ученого. Наиболее весомым подтверждением этого является случай, когда руководитель факультета Бернского университета отклонил статью Эйнштейна по теории относительности как «невразумительную». Безвестный любитель, занимающийся исследованиями лишь в свободное от службы время, не преминул объявить авторитетного физика невеждой.
К подобным действиям можно отнести и реакцию Вольфганга Моцарта на отказ ставить его первую оперу. Даже в двенадцатилетнем возрасте он не воспринял всерьез отказ, будучи уверенным в правильности построения музыкального произведения и в совершенстве его формы. И был прав: буквально через год его новая опера имела чрезвычайный успех в Милане, а полные залы служили хорошим подтверждением верной внутренней установки композитора.
Но наверняка самым уникальным испытанием самооценки являются литературные пробы Джека Лондона. Бойцовская стойкость начинающего писателя позволила ему сохранить непоколебимую веру в себя даже тогда, когда ни один журнал не высказывал желания опубликовать рассказы настойчивого американца (некоторые из них позже были признаны шедеврами американской литературы). Но даже после шести сотен отказов различных редакций Джек Лондон был способен создавать потрясающие глубиной вещи, причем эти отказы никак не повлияли ни на его восприятие творчества, ни на стиль писателя.
«Для достижения победы все средства хороши!»Именно этот девиз характерен для синдрома победы, и именно к нему не единожды прибегали те, кто в конце концов оказались в числе фаворитов успеха.
Способность идти напролом в пиковых ситуациях или всегда находиться в НАСТУПЛЕНИИ на ситуацию характеризует победителей любого времени. Бисмарк задолго до «железного канцлерства» довольно коварно и не менее решительно перехватывал решения своего суверена и жестко навязывал свои собственные, от которых монарх в силу слабости духа не мог отказаться. Владимир Ульянов-Ленин никогда не считался со средствами ради достижения собственных целей: он мог принять деньги для партии от врагов, мог дать команду грабить и проводить широкомасштабные террористические операции, мог пожертвовать огромными пространствами и территориями, чтобы выиграть время и победить завтра. Многие ругают образ революционера-фанатика, но чем он хуже Александра Македонского, приказавшего уничтожить Фивы за неповиновение, или Бисмарка, который велел палить из пушек по стойкому Парижу, не желавшему склонить голову перед немцами? Все эти люди-демоны были слеплены из одного материала – прочного и одновременно упруго-гибкого, все они руководствовались звериным законом хищника, означающим смерть в случае малейшего колебания. Они не колебались – и воля была их главным проводником по крутой тропе жизни. Лучше всех сказал об этом качестве Наполеон Бонапарт, когда откровенно признался, что он бывает «то лисой, то львом» и главное понимать, когда явиться миру в том или ином облике. Но скорее всего, диапазон масок намного шире, его применение заключается не только в знании, но и в решимости примерить одну из незнакомых в какой-нибудь конкретной ситуации.
