Но неуспех этой погони за реальной красотой через презрение к «румяной бабище — Жизни» — научил её кое-чему.
А прежде всего тому, что реальна сама жизнь, содружество современников, отечество и старые традиции, наконец, сам народ и его нужды, и только через реальную эту обстановку, вернее, в ней — нужно следить идеальную красоту жизни, а не наоборот. И это сознание — претворённое в понятие, проповедованное социально, педагогически — положит один из камней Новой России…
Интеллигенция сбежала с корабля, идущего в заветную Палестину; она осталась в гаванях Венеции, Греции и Италии. А на кораблях, обречённых на гибель в море, видны только фигуры простых людей, поверивших «учёным»… А те — на берегу, со своим грузом раскаяния и новых задач…
Гун-Бао. 1929. 27 марта.Наука и религия
(Пасхальное размышление)
Пасха!
Величайший из православных праздников…
Означение торжества Жизни над Смертью, Жизни над Адом…
Праздник Воскресения Вечного, праздник, по существу своему окрыляющий человечество небывалыми горизонтами:
— Смерти нет!.. Есть Воскресение и Жизнь вечная!..
Праздник — невероятный по своей сущности.
Праздник, утверждающий воскресение, утверждающий жизнь, в то время как весь мир мы видим под аспектом смертности, предельности… «Все люди смертны, Кай — человек, следовательно — Кай смертен» — стало первой образцовой фигурой силлогизма. Мы знаем, что все люди смертны.
Мы знаем… А что сравнится со знанием? Знание — сама гордость… Будьте как боги — сказал Змий Еве и Адаму, будьте как боги, знайте и доброе, и злое!..
И знание утвердило на земле своё могущество. Оно в математике, в естественных науках разграфило весь мир, расчертило небо меридианами, указало, как ходят светила, научилось составлять разные вещества в новое целое, устроило товарный мир техники…
И возгордилось. Возгордилось не без основания:
— Ведь оно немало добра принесло людям… Оно дало им кров, одежду, комфорт, изобретения и силу…
Тот человек, который мудр и прост в душе, — тот отлично знает, что это знание, могущественное и нужное, — могущественно и нужно лишь в известных пределах… Он понимает, что знание не есть воспроизведение действительности, а упрощение её, которое даёт возможность находить законы природы. Он знает, что для знания нужны так называемые «рабочие гипотезы», которые помогают действовать… И поэтому он к знанию относится с полным уважением, однако, понимая всю его структуру и не преувеличивая его значения.
Но мудрецов в жизни мало… Кроме мудрецов — есть толпа, всеми свойствами толпы обладающая… Она легковерна, она панична, она бежит за ведущими её людьми, она жаждет чуда и могущества личности…
И эти отдельные неразборчивые личности стали строить свой авторитет пред толпой на том, что они стали «колдунами от науки»… Они стали объявлять, что они знают насквозь всю сущность мира, что только наука знает это; рабочие гипотезы (вроде материализма) они объявили действительностью, проповедуют суеверие о материи; зная из знания смерть — они стали проповедовать, что мир смертен; услыхав из астрономии, что небо — пустота, — они стали проповедовать, что Богу негде жить, что, стало быть, Его нет.
Как мальчишки устраивают войну с беззащитными репейниками, скача на палочке, размахивая прутиком и наслаждаясь стоим могуществом, так эти колдуны от науки — стали громить слабые, детские суеверия прошлых лет. Как недалёкий человек, побывавший в городе, подчас начинает презирать родную деревню, так эти научные колдуны стали презирать то состояние человечества, в котором оно находилось ещё вчера…
— Сильнее кошки зверя нет! — говорит бедная мышь на корабле.
— Наука всего сильнее! — восклицают эти бедные люди… И, пользуясь своей «силой», громят прежние младенческие знания.
Для них всякое изобретение — не плод рук человека, такого же, как они, а «плод науки и просвещения». Пред радио они сидят с суеверным восторгом пред человеческим умом. Какое-нибудь приспособление для передачи изображения на расстояние приводит их в суеверный восторг.
И они заявляют:
— Нет силы, кроме силы науки, нет ничего, кроме того, что изобретает она.
И повторяется с точностью история о Вавилонской башне. Построили люди пять, десять этажей — но не удовольствовались этим.
Они стали строить «до неба».
Построили люди радио, но не довольствуются тем, что получают каждый день новости и биржевые курсы…
Разговаривая по телефону из Америки в Англию и Францию, они требуют к телефону самого Господа Бога…
И не слыша Его ответа, они удостоверяют облыжно, что Его нет… Они утверждают, что жизнь — сплошь материальна, и менделеевская таблица и спектральный анализ проницают Вселенную.
И они утверждают, что на земле царит смерть. И они учат, что нужно «ловить момент»:
Да, сладкий горошек достанется нам,
Мы даже стручочки облупим.
А Царствие Божие — мы воробьям
И ангелам Божьим уступим…
Они Небом пытаются управлять с Земли.
* * *
Когда умер король испанский Филипп II, строитель Эскуриала, 30 000 панихид должны были быть непрерывно вознесены за его царственную тёмную душу.
Когда его Непобедимая Армада двинулась на сражение с врагом и от этого сражения зависело положение Испании, — весь народ испанский пел молебны.
Когда Византию осаждали турки, то сражалась на стенах Константинополя какая-нибудь тысяча генуэзских воинов, а 100 000 здоровых мужчин пели молебны, просили, чтобы чудо низошло с небес и прогнало турок.
Непобедимая Армада погибла, несмотря на все моления.
Магомет II влетел по трупам и на коне вскакал прямо в св. Софию.
А что стало с бедной душой владыки Эскуриала от 30 000 панихид — мы не знаем.
Козявки от науки карабкаются на небо и погрязают в суевериях. Козявки от религии делают вид, что они спускаются с неба как его представители — и погрязают в суевериях.
Одни стоят других.
* * *
Но никто — ни истинный служитель Науки, ни истинный служитель Религии — никогда не подойдут с оскорбительными словами один к другому; оттого что математик, вычисляющий размеры будущего моста, его возможную нагрузку и прочее, — не верит в реальность материи, — мост нисколько не станет от этого менее прочен.
