80 См.: Ушинский К.Д. Детский мир и Хрестоматия. Книга для классного чтения, приспособленная к постепенным умственным упражнениям и наглядному знакомству с предметами природы. СПб., 1861; книга многократно переиздавалась. Современное издание: Ушинский К.Д. Педагогические сочинения: В 6 т. М., 1989. Т. 3. С. 22–457.
81 В результате реформ 1860-х годов в Смольном и других женских институтах была установлена семилетняя программа обучения (седьмой класс был самым младшим) с ежегодным переводом из класса в класс, а также введена единообразная программа и учреждены специальные педагогические классы (см.: Ушинский КД. Программа педагогики для специальных классов женских учебных заведений // Памяти Ушинского. СПб., 1896. С. 135–150). Воспитанницам разрешили ежегодные праздничные и летние отпуска. Все предметы, за исключением иностранных языков, стали преподаваться на русском языке. В провинциальных институтах был расширен социальный состав воспитанниц — во многие институты стали принимать купеческих дочерей, а в Восточно-Сибирский институт (Иркутск) — выходцев из всех свободных сословий. Подробнее см.: Лихачева Е. Материалы для истории женского образования в России. 1856–1880. СПб., 1901. С. 290–295.
82 Включение физики в число преподаваемых в Смольном институте дисциплин было сочтено необходимым еще Екатериной II (одна из смолянок, Е.И. Молчанова, была написана Д.Г. Левицким на фоне физического кабинета), но изучали ее в очень ограниченных масштабах и в основном на Николаевской половине. Преподавание естественных наук долгое время исключалось из ханжеских соображений. «Уроки ботаники и физиологии смущали Марию Павловну (Леонтьеву), пока она не побывала в классе нового преподавателя Я.П. Пугачевского, который показал ей, что можно учить девиц ботанике, не употребляя пугавших ее терминов» (Гиргас Л.Ф. Статс-дама М.П. Леонтьева. Киев, 1895. С. 48).
83 Л.Ф. Гиргас вспоминала: «При тогдашнем (дореформенном) состоянии учебного дела роль учителя ограничивалась спрашиванием уроков, причем выставлялись отметки с указанием того, что нужно выучить к следующему разу, а обязанность объяснить непонятное для детей <…>, спросить выученное, заставить решить задачу <…> падала на классных дам, которые справлялись с этим трудным делом, как умели, в каждую свободную минуту. Ученицы играли при этом пассивную роль: так как учителя редко что-нибудь объясняли и рассказывали, то девицам слушать было нечего, кроме монотонных ответов подруг, и они сидели в классе прямо, не шевелясь, как статуи, думая только о том, чтобы строгая классная дама не наказала за “manque de tenue” (неумение держаться — фр. «При новых порядках <…> ученицы усваивали без чужой помощи, т. к. учителя умели заинтересовать их уроками; ученицам хотелось показать инспектору и его друзьям-учителям, что они понимают свою пользу и способны работать без наказания» (Гиргас Л.Ф. Указ. соч. С. 12, 13).
84 Постепенное изменение программы по основным предметам — русскому языку и словесности, истории и т. д. — началось в учебных заведениях с 1848 г. (первоначально в ведомстве военно-учебных заведений) по инициативе великого князя Александра Николаевича (будущего императора Александра II) и продолжалось до конца 1860-х гг. К составлению новых программ были привлечены многие видные ученые и педагоги, в том числе Т.Н. Грановский, И.И. Введенский, Ф.И. Буслаев, А.Д. Галахов и др. Подробнее см.: Т.Н. Грановский и его переписка. М., 1897. T. 1. С. 227–231; Буслаев Ф.И. Мои воспоминания. М., 1897. С. 327–330; Галахов А.Д. Записки человека. М., 1999. С. 290–299.
85 Косинский Михаил Осипович (1839–1883) — барон, преподаватель математики в Смольном институте в 1861–1869 гг.
86 Пугачевский Яков Павлович (1818–1896) — преподаватель естествознания и физики в Смольном институте в 1860–1872 гг. Д.Д. Семенов вспоминал: «Из Гатчины он (Ушинский) вызвал талантливого учителя физики Я.П. Пугачевского; тот долго упирался, не хотел покинуть любимой Гатчины, давно насиженного места, любивших его учеников. “Что я буду делать с девчонками; я не привык к ним; глупые, они не поймут меня”, — твердил бедный Яков Павлович. Но красноречие Ушинского сломило и упорного Я.П., и он сделался любимцем всех институток» (Семенов Д.Д. Деятельность К.Д. Ушинского в Смольном институте. По личным воспоминаниям автора // Памяти К.Д. Ушинского. СПб., 1896. С. 93). Раевскии Николай Иванович (1835–1898) — преподаватель естествознания в Смольном в 1860–1867 гг., позднее директор реальных училищ в Пскове и Петербурге, учительских институтов в Оренбурге и Москве; автор ряда учебников по географии, зоологии, ботанике и минералогии. Семевскии Михаил Иванович (1837–1892) — историк, преподаватель истории в Смольном в 1861–1862 гг., редактор и издатель журнала «Русская старина» с 1877 г. до конца жизни. Семенов Дмитрий Дмитриевич (1834–1902) — преподаватель географии в Смольном институте в 1860–1865 гг. Модзалевский Лев Николаевич (1837–1896) — филолог, преподаватель русского языка и педагогики в Смольном в 1861–1862 гг., наставник-наблюдатель детей великого князя Михаила Николаевича. Миллер Орест Федорович (1833–1889) — историк русской литературы, фольклорист, преподаватель русской словесности в Смольном в 1861–1862 гг., профессор Петербургского университета в 1870–1887 гг. Дестунис Гавриил Спиридонович (1818–1895) — преподаватель истории в Смольном институте в 1861–1865 гг., с 1867 г. профессор греческой словесности Петербургского университета.
87 Головин Василий Васильевич (1835–1871) — священник, магистр богословия, законоучитель Александровской половины Смольного института в 1860–1870 гг. Академист — выпускник Духовной академии.
88 Журфиксы (от фр. jour fixe — определенный день) — приемы по определенным дням недели. О «четвергах» у Ушинского вспоминал Д.Д. Семенов: «В карты мы не играли, поздних ужинов тоже не было, — Ушинский был враг всяких излишеств, — а за чашкой чая толковали и спорили о новостях тогдашней литературы, о современных государственных реформах, одушевляющим образом действовавших особенно на хозяина, да и на всех его гостей; но больше всего говорили, конечно, о смолянских делах, о программах, методах, о разных педагогических вопросах и системах, которыми в то время интересовалось вообще все образованное русское общество» {СеменовД.Д. Указ. соч. С. 99).
89 Л.Ф. Гиргас вспоминала: «Появление инспектора и новых учителей, их преподавание, а главное, их общение с ученицами, не начальническое, а дружеское, произвело на воспитанниц, не избалованных вниманием взрослых, такое впечатление, как будто в темном и душном помещении вдруг отворили наглухо запертые окна и впустили туда широкую струю света и воздуха; заключенные зашевелились и заговорили не по правилам, а как кому вздумалось и радовались своей свободе. Но когда они увидели, что инспектор, обращаясь к их уму и совести и всячески стараясь возбудить в них самолюбие, строго преследует лень и небрежность, то поняли, что за свет и воздух нужно пожертвовать покоем. Тогда способные и деятельные ученицы с радостью принялись читать и работать (инспектор наполнил библиотеку и выписал «Рассвет»), а слабые и ленивые, продолжая кое-как схватывать слова и фразы из каждого урока, старались по возможности скрыться от глаз инспектора, чтобы неумение их справиться с делом не было видно»
