ТЕАТР
Театр! Чем он так прельщает,
В нем умереть иной готов,
Как милосердно Бог прощает
Артистов, клоунов, шутов.
Зачем в святое мы играем,
На душу принимая грех,
Зачем мы сердце разрываем
За деньги, радость, за успех?
Зачем кричим, зачем мы плачем,
Устраивая карнавал,
Кому-то говорим — удача,
Кому-то говорим — провал.
Что за профессия такая?
Уйдя со сцены, бывший маг,
Домой едва приковыляя,
Живет совсем, совсем не так.
Не стыдно ль жизнь, судьбу чужую,
Нам представлять в своем лице!
Я мертв, но видно, что дышу я,
Убит и кланяюсь в конце.
Но вымысел нас погружает
Туда, где прячутся мечты,
Иллюзия опережает
Всё то, во что не веришь ты.
Жизнь коротка, как пьесы читка,
Но если веришь, будешь жить,
Театр — сладкая попытка
Вернуться, что-то изменить.
Остановить на миг мгновенье,
Потом увянуть, как цветок,
И возродиться вдохновеньем.
Играем! Разрешает Бог!
Нет, Гамлет, мы неистребимы,
Пока одна у нас беда,
Пред нами тень отцов всегда,
А мы с тобой — как побратимы.
Решая, как нам поступить,
Пусть мы всегда произносили
Сомнительное слово «или»,
Но выбирали только «быть».
М. Козакову, режиссеру
телефильма «Случай в Виши»
Я — поле, минами обложенное,
Туда нельзя, нельзя сюда.
Мне трогать мины не положено,
Но я взрываюсь иногда.
Мне надоело быть неискренним
И ездить по полю в объезд,
А заниматься только рысканьем
Удобных безопасных мест.
Мне надоело быть безбожником,
Пора найти дорогу в Храм.
Мне надоело быть заложником
У страха с свинством пополам.
Россия, где мое рождение,
Где мои чувства и язык,
Мое спасенье и мышление,
Всё, что люблю, к чему привык.
Россия, где мне аплодируют,
Где мой отец и брат убит.
Здесь мне подонки вслед скандируют
Знакомое до боли: «Жид!!!» И знаю, как стихотворение,
Где есть смертельная строфа,
Анкету, где, как преступление,
Маячит пятая графа.
Заполню я листочки серые,
На всё, что спросят, дам ответ,
Но что люблю, во что я верую,
Там нет таких вопросов, нет!
Моя Россия, моя Родина,
Тебе я не побочный сын.
И пусть не всё мной поле пройдено,
Я не боюсь смертельных мин.
Артист — я постепенно познаю,
Какую жизнь со мной сыграла шутку злую:
Чужую жизнь играю, как свою,
И, стало быть, свою играю, как чужую.
Всех породило яйцо,
Мы вышли из его пеленок —
Кто с человеческим лицом,
А кто-то с клювом, как цыпленок.
Так начинался маскарад,
Как ловко кто-то всё придумал!
И на скорлупочный наряд
Надел и маски, и костюмы.
Кто первым был, в конце концов,
Яйцо иль курица, — неважно,
И хрупким было то яйцо,
И курица была отважной.
И гладок был яйца овал
И силуэт безукоризнен,
О, смертников великий бал!
Под каждой маской — тайна жизни.
Ты, колокол, звонишь по ком?
То нежно ты зовешь, то грубо,
Мы ходим по цепи гуськом
Вокруг таинственного Дуба.
И кот мурлычет неспроста,
Но жизнь от этого нелепей,
Зачем с цепочкой для Креста
Бренчат еще и эти цепи?
Ты, колокол, звонишь по ком,
Кому даешь освобожденье?
Кому заменишь целиком
Оков ржавеющие звенья?
Какого цвета грязь? — Любого.
Пол грязным может быть и слово,
Идея, руки, площадь, шины,
Грязь — лишний штрих, и нет картины.
Грязь в вечном споре с чистотой,
И дух свой, смрадный и густой,
Свое зловонье, безобразье
Грязь называет простотой.
И чистоту ведет на казни,
Грязь — простота убийц и палачей.
В орнаменте народного фольклора
Есть в лживой простоте ее речей
Смертельная тональность приговора.
Грязь — простота страшнее воровства.
Из-за таких, как мы, в нее влюбленных,
Молчание слепого большинства
Кончалось страшным воем заключенных.
И так проста святая простота,
Что, маску позабыв надеть святоши,
Открыто, нагло, с пеною у рта
Устраивает грязные дебоши.
Уже близка опасная черта,
Пустые души искажают лица.
О, вечная земная Простота,
О, вечная земная Чистота,
Спасительница мира — Красота,
Явись скорей, хочу успеть отмыться.
Дешевая Реприза,
Но Реплики-подлизы
Прощали ей капризы,
И не ее вина,
Что делали сюрпризы
Ей Короли, Маркизы,
И сверху и донизу
Рассыпалась она.
Когда-то знаменита,
Теперь она — забыта,
Уныла и забита,
Таков конец пути.
Живет она несыто,
Комедия финита,
Разбитое корыто,
Где б автора найти?
Не знает глупенький бычок,
Что день сегодняшний — день казни.
Он — как Отелло — на платок,
Но Яго — тот, который дразнит.
А вот и сам Тореадор,
Как Гамлет вышел — одиночка,
Каким же будет приговор?
В нем есть и смерть… и есть отсрочка.
А те, которые орут,
Они преступники иль судьи?
И как ни странно — это суд.
И как ни странно — это люди.
На сцене Плаха, всё фатально,
Беда должна была случиться,
Я пересек границу Тайны,
За это надо расплатиться.
Когда придут в разгар Игры
Семерка, Тройка, Туз — не ахай!
Невидимые топоры
Всегда висят над нашей Плахой.
Загадка есть — Разгадки нет,
Я наступил на темя Ямы,
Где кровь смывает с рук Макбет
И дремлет Пиковая дама.
Земля — огромный зал
для ожиданья,
Все грешниками заняты места,
Куда пасть яблоку, соблазну
мирозданья?
Одно лишь место пусто — для Христа.
Платок потерян и браслет,
Нет Дездемоны, Нины нет,
Сошел с ума Арбенин, и Отелло
Кинжалом острым грудь себе рассек.
Несовершенен человек,
Хоть Ум есть, и Душа, и Тело,
И есть Язык, и Слово есть,
И, к сожалению, возможно
Попрать Достоинство и Честь
И Правду перепутать с Ложью.
Уходит сцена в затемненье,
И зал окутывает тьма,
Последний вопль озаренья:
«О, шут мой, я схожу с ума!»
Победу на доске одерживали слева,
Пробилась в Королевы пешка-дева,
И Правый пал Король пред ней.
Но, цвет лишь изменив
И не убавив гнева,
Встает Король, с ним рядом Королева,
И снова рвутся жилы у коней,
Опять трещат ладьи, и из слонов гора
Уже давно лежит у кромки поля,
Но пешки Левые на трон не рвутся боле
Им Правых поздравлять пора!
