Луис. Дорогой Артур! Мне поручено от имени соответствующего советского ведомства обсудить твое предложение и уточнить несколько вопросов, представляющих для них определенный интерес.
Филдинг. Пожалуйста, я готов. Но перед тем как начать эту беседу, мне хотелось бы знать: почему никто из этого ведомства не пожелал встретиться со мной лично? Если они полагают, что я не тот, за кого себя выдаю, то мне ничего не остается, как прекратить разговор и уйти.
Л. Не следует этого делать. Тем более сейчас, когда предусмотрено все, чтобы наша встреча была безопасной прежде всего для тебя.
Ф. Хорошо, я жду твоих вопросов, Моррис.
Л. Скажи, что побудило тебя, Артур, обратиться к русским и какую именно информацию ты хотел до них довести?
Ф. Чтобы наша беседа была свободна от недоверия, можешь посмотреть содержимое моей папки. Я думаю, они это оценят. И передай им, что я вхожу в группу ученых, которая занимается изучением физики атомной бомбы.
Л. Кому пришла в голову идея создания этого страшного оружия?
Ф. Трудно сказать… Первыми были немцы… Позднее не кто иной, как венгерский ученый Сцилард, бежавший из Европы от преследований фашистского режима, выступил инициатором соглашения между учеными-атомщиками о прекращении публикования материалов по проблемам ядерной физики. Он же уговорил Альберта Эйнштейна подписать предостерегающее письмо президенту Рузвельту. В нем говорилось: если немецким ученым удастся создать свою атомную бомбу, то, когда она окажется в руках гитлеровских нацистов, будет уже поздно. На этом основании многие наши физики, в том числе и ученые, эмигрировавшие из Европы, попросили у президента финансовой поддержки для проведения собственных исследований по урану. В конце прошлого года Белый дом пошел на это и выделил, насколько мне известно, довольно крупную сумму.
Л. И что же затем последовало?
Ф. Основной целью всех лабораторных исследований являлось осуществление управляемой цепной реакции в уране-235 — редком изотопе урана, содержащемся в природном уране в количестве менее одного процента. Этот изотоп обладает способностью легко делиться, чего лишен составляющий основную массу урана изотоп с атомным весом 238. Таким образом, была определена основная проблема — разработка промышленного процесса получения вещества, которое до этого получали лишь в микроскопических количествах. Одна из главных задач — это точное определение количества нейтронов, необходимых для осуществления реакции деления. Но это одна сторона медали — чисто научная, а другая — военная — заключается в том, что мы должны работать ускоренными темпами, чтобы создать оружие раньше наших противников.
Л. Хорошо, Артур, это мне понятно. Но давай вернемся к вопросу, который я задал тебе в начале нашей встречи.
Ф. Извини, Моррис, но я что-то запамятовал. Напомни, пожалуйста.
Л. Я поинтересовался мотивами, побудившими тебя обратиться ко мне по вопросу передачи русским секретной информации.
Ф. Полагаю, что тебе, Моррис, нетрудно будет меня понять в этом вопросе. Дело в том — и ты это знаешь, — я всегда был не согласен с теми, кто считает ошибкой истории появление на карте социалистического государства. Еще больше не согласен с теми, кто рассчитывает на возможность исправления этой ошибки с помощью германского фашизма или атомной бомбы. Особенно возмущает меня то обстоятельство, что военные круги Америки пошли на явный обман. Собрав лучших физиков не только своей страны, но и всего мира, они начали разрабатывать урановую бомбу якобы для достижения победы над Японией. Но на самом-то деле это не так: японцы напали на Перл-Харбор, как известно, седьмого декабря сорок первого года, а решение Белого дома о выделении средств и ресурсов на создание атомного оружия было принято шестого декабря. То есть на день раньше! О чем это говорит? О том, что все это принималось независимо от развития событий на Тихом океане. И все это только лишний раз разоблачает далеко идущие политические цели военных.
Л. А тебе и другим ученым не приходила в голову мысль вообще отказаться от разработки атомной бомбы?
Ф. Приходила! Но что это даст? На мое место придут другие исполнители. И будут работать не задумываясь над последствиями. Страшно даже представить, что может случиться, если это мощное оружие будет применено по своему прямому назначению. Как специалист, я могу утверждать где угодно, что человечество уже шагнуло за порог безумия, начав разрабатывать такое оружие. Оно нацелено не только на уничтожение врага и его боевой техники, но и неизбежно принесет гибель и страдания миллионам ни в чем не повинных людей. От взрыва нескольких атомных бомб может погибнуть несколько миллионов, а затем наступит черед тех, кто станет жертвой радиоактивных осадков. Мое отношение к разработке атомной бомбы начало меняться после того, как я понял, что она нужна нашей военной администрации для того, чтобы держать в страхе весь мир. И поэтому я должен сказать русским правду, поделиться с ними секретами изготовления атомного оружия. Уверен, наши советские коллеги со временем тоже смогут создать собственную бомбу.
Я очень хочу, чтобы не только Штаты владели смертоносным оружием, но и Советский Союз. В мире должно быть стратегическое равновесие: ты не трогай меня, я не трону тебя. Как говорят: пусть будет лучше худой мир, чем хорошая драка. Надеюсь, теперь-то у тебя, Моррис, не будет подозрений, из-за чего я решился встретиться с русскими?
Л. Да, ты убедил меня. Я уверен, что твоя помощь ускорит работу советских ученых по созданию такой же бомбы и охладит пыл тех, кто привык, как в кукольном театре, дергать веревочки, считая нас всех своими марионетками. Теперь поговорим о твоей личной безопасности. Как мне сказали советские товарищи, ты можешь быть уверенным: передаваемая тобой информация никогда не будет использована так, чтобы поставить тебя под удар. Русские заинтересованы в абсолютной секретности всего того, что ты будешь им передавать. Твоя фамилия никому, кроме меня и еще одного русского, не будет известна, а твоя помощь России никогда не будет употреблена во вред США.
Ф. О’кей! Это обнадеживает и радует меня.
Л. И еще, меня просили сообщить, что согласны при необходимости оказывать тебе материальную поддержку.
Ф. Ради Бога, не надо об этом. Я готов помогать им не за деньги, а исключительно из гуманных побуждений.
Л. Теперь давай обсудим меры безопасности наших дальнейших контактов.
