— Гляди, Изотов, уголек у нас крепкий. Правда, без прослойков. Приглядись вначале, день тебе на знакомство даю.
— Михаил Ильич, за день можно десяток вагонов нарубить, а я только глядеть буду, — засомневался Никифор. — Что мне, с уступом целоваться, как с барышней, что ли? Поймем друг дружку.
На «Мазурке» работал и Федор Артюхов, и конармеец Ермолай Ермачек. Встретили они Никифора радостно.
— Тряхнем недра, елкина мать, — говорил Федор. — Уголек крепок, да нормы — тьфу для нас.
— Это почему же? — заинтересовался Изотов.
— На такие ответы инженеры есть, не наших мозгов забота, — глубокомысленно произнес Федор и для наглядности плюнул. — По науке, видно, нормы-то рассчитали. Наше дело телячье…
— Ты, Федор, больше на бычка смахиваешь, — врезал ему Изотов. — Не на хозяев работаем…
— Погоди, ты к чему это? — разволновался Артюхов.
— А к тому… Если ошиблись в конторе, то мы им подсказать должны. Поправить, одним словом.
— Эт-та што, в армии так учат, командирам не подчиняться? — нашелся Федор.
— Ты словами зря не играй, — спокойно посоветовал Никифор. — Армия уголь не добывает. А в стране каждая тонна на учете… Это уже не телячье дело. Понимать надо.
Артюхов молчал, как-то надвое улыбался. То ли соглашался, то ли нет.
Пласт на этом горизонте требовал не только больших физических усилий. Навык силу борет — говорят в народе. Зашел после бани в нарядную участка Изотов. Весь распаренный, светлые глаза в окаймлении причерненных неотмываемой угольной пылью ресниц светятся. Обратился к Логвиненко:
— Ильич, как бы глянуть на наш пласт в разрезе?
— В каком таком разрезе? — сразу не понял начальник участка.
— В геологическом, — буднично произнес Никифор. — Чтоб не требовалось догадываться каждому, где кливаж, а где прослоек. Есть у нас на шахте и геологи, и маркшейдеры. Пускай нам пласт наглядно изобразят. А мы уж на практике, так сказать, обушком их инженерную грамотность проверим.
— Дельно, дельно, — заинтересовался Логвиненко. — Я поговорю.
Через несколько дней в нарядной появились схемы всего участка — и отработки уступов, и проветривания, и откатки. Отдельно для наглядности в цвете изобразил геолог пласт в разрезе с указанием крепости в условных единицах по таблице Протодьяконова. Позже коллективно составили памятку для начинающего забойщика.
Год 1926-й горняки Донбасса ознаменовали выходом на рубеж 1913 года по добыче угля. Иными словами, восстановительный период закончился, выдвигались на повестку дня новые большие задачи по развитию бассейна. Большевики своевременно разглядели возможную угрозу топливного кризиса — развитие промышленности опережало добычу угля. На XIV съезде партии был определен генеральный курс: превратить страну из аграрной в индустриальную, способную производить собственными силами необходимое оборудование. На партийных конференциях и собраниях говорилось о том, что достигнутый довоенный уровень, которым иные хозяйственники очень гордятся, — это уровень отсталой страны. Необходимо, мол, двигаться дальше, основываясь на достижениях науки и техники, передового опыта.
Уж чего-чего, а опыта Изотову было не занимать. Месяц за месяцем «Мазурка» шла впереди, а ударники Изотов, Артюхов, братья Шушарины давали по четыре-пять норм. Тогда и вспомнился Никифору тот давнишний разговор с Федором Артюховым. «Что ж за нормы такие, если их так легко перекрываем, все ли правильно рассчитали в конторе?» — поделился он своими сомнениями с товарищами.
— Верно, слабоваты нормы, — сразу согласился Ермолай Ермачек.
— Тьфу, одно слово, — поддержал и Артюхов. Тогда предложил Изотов попросить Логвиненко от имени всех ударников «Мазурки» поднять нормы, а то как-то неудобно, стыдно даже.
— Вроде сами себя надуваем, — закончил он свою мысль.
Начальник участка выслушал это предложение, просиял, крепко тряхнул руку каждого из ударников, выражая полную солидарность, с интересом прикинул:
— Значит, так… Если сейчас поденно четыре с половиной тонны на забойщика, то мы попросим поднять до шести тонн. Так? Гляди, ребята, чего удумали. Нет, право слово, здорово, — заключил он. (Много лет спустя М.И. Логвиненко стал Героем Социалистического Труда.)
Шахтная администрация вначале отнеслась к начинанию ударников с «Мазурки» скептически. Предприятие хромало, надзор увязал в мелких текущих ремонтах выработок, путей, ствола, заведующий шахтой не видел перспективы на завтра, отсиживался в кабинете, в забои даже спускаться перестал, боясь вопросов острых на язык горняков. Десятники, начальники участков приходили в контору, грохали кулаками об стол, требовали улучшить снабжение материалами, инструментом, наладить откатку угля к стволу. С ними соглашались, торопливо отделывались обещаниями.
Такова была обстановка, когда родилась на Первом руднике замечательная инициатива снизу о пересмотре норм. Ее сразу оценила партячейка: коммунисты одобрили почин на собрании, дали перцу заведующему шахтой. А когда «Мазурка» после введения новых норм вновь по итогам месяца оказалась впереди и Изотов громко объявил у окошечка кассы, что заработал триста рублей, то признание рабочего почина стало полным.
На других участках ударники также требовали пересмотра норм; и на добычу угля, и на проходку подготовительных выработок. Изотова, хоть и был он беспартийным, пригласили выступить на горловской партконференции с рассказом о борьбе с отжившими нормами. Не приходилось еще Никифору выступать, вот и пришел за советом к Логвиненко:
— Михаил Ильич, как представлю себя на трибуне, так аж язык деревенеет. Что ж будет, когда в самом деле выйду? Может, ты выступишь. Уважь, а?
— Присваивать твои заслуги не имею права, — отказался Логвиненко. И посоветовал: — Ты представь себе, что в нарядной говоришь, товарищам своим. Понял? В зале и будут товарищи — горняки, металлурги, транспортники. Одна рабочая косточка, так что — не боись.
Это первое выступление, которого так опасался Никифор, сыграло с ним неожиданную шутку. «Вот уж правду говорят, что судьбу не обойдешь», — раздумывал Изотов после вызова в Горловский райисполком. Случилось так, что после конференции, где говорил он просто, толково, решили выдвинуть его как передовика и сознательного рабочего заведовать районным отделом коммунального хозяйства.
— И не вздумай отказываться, — говорил ему веско председатель райисполкома, наклоняя выбритую голову. — Меня вон посадили в это кресло, не спрашивая согласия. Из седла да за стол. Я же кадровый командир. Никто согласия не спрашивал, сказали, мол, надо. Гак и с тобой говорю. Участок сложный, жилья не хватает, ремонтировать надо, дороги и тротуары в порядок приводить, водоснабжение наладить, — перечислял он.