В задачи настоящего сообщения не входит изложение приготовлений к походу и самого похода, а потому ограничимся рассказом о пребывании Тимура в Отраре, т.е. в том месте, где он закончил жизненный путь. Укажем только, что почти все историки говорят о чрезвычайно суровой зиме того года, а это в связи с преклонным возрастом Тимура не могло, конечно, не отразиться на его здоровье.
Начнем изложение событий последних дней жизни великого завоевателя с рассказа Шереф-ад-дина Йезди, как наиболее подробного.
«Отправившись от берегов Сейхуна, Тимур остановился в среду 12 раджаба (14 января 1405 г. по таблицам Вюстенфельда) в Ограрском дворце Берди-бека; все царевичи, эмиры и близкие из придворных заняли каждый отдельную комнату. Удивительно, что во дворце, служившем местопребыванием государя, в самый день прибытия в углу чердака из дымовой трубы появился огонь и произошел пожар, который тотчас потушили, но это происшествие увеличило смятение умов придворных, так как в те дни люди видели страшные сны и были печальны и напуганы, полагая, что приблизилось несчастье. Чему быть - того не миновать.
Тимур послал Мусу Рекмаля, чтобы он обследовал дорогу к мосту и посмотрел, можно ли через него перейти; тот поспешно отправился и, с осторожностью возвратившись, сообщил, что переход совершенно невозможен; другой был послан в сторону Сайрама и к горе Кулан; возвратившись он сообщил, что на горе выпал снег глубиною в две пики.
В это время прибыл к Тимуру от Тохтамыша, который уже давно скитался бесприютным бродягой в степях Дешти-Кьшчак, один из его старых слуг Кара-ходжа. В тот день Тимур торжественно вошел в приемный зал и уселся на высоком троне. По правую руку от него уселись; Таизи-Оглан из рода Кагана Угедея, Баш-Тимур Оглан и Чекрэ Оглан из рода Джучи-хана, а другая сторона была украшена присутствием царевичей Улугбека, Ибрагим-султана и Айджеля; посланный Токтамыш-хана был введен эмирами: Берди-беком, братом последнего Шейх-Нурад-дином, Шах-Меликом и Ходжой-Юсуфом, удостоился поцеловать царский ковер и сообщил следующее послание Токтамыш-хана: «я понес наказание, которое заслужил своей неблагодарностью; неблагодарность, которую я проявил за столько благодеяний, оказанных мне Вашим Величеством, привела меня в то жалкое положение, в котором я нахожусь, и единственное средство, которое у меня имеется, это надежда на прощение; если я его получу, то никогда не выну голову из ярма повиновения и ногу с пути послушания». Тимур, обласкав посланного, сообщил, что «после этого похода я-де с помощью Божией овладею Джучиевым улусом и вручу его ему (т.е. Токтамыш-хану)».
В то время Тимур думал отправить обратно сопровождавших его жен и царевичей и отпустил Кара-ходжу с подарками к Токтамыш-хану, но судьба решила иначе».
Вслед за этим рассказом в Зафер-намэ находится специальная глава, посвященная описанию смерти Тимура. В этой главе помимо обширных рассуждений о тленности всего существующего в стихах и прозе сообщается следующее: «После семилетнего похода, когда Тимур завоевал почти всю Азию, он направил свои мысли на то, чтобы водворить в мире справедливость, и он не имел большего желания, как желание осведомляться о положении своих подданных и излечивать их беды; если они были притесняемы тиранами, он заставлял оказать им правосудие, если они были бедны, он обогащал их своими благодеяниями и таким образом он сделал мир цветущим и развеселил сердца народов. С целью искупить грехи и получить прощение за свои прошлые поступки, он тотчас по прибытии в столицу после семилетнего похода и не отдохнув больше пяти месяцев, вознамерился пойти войной на идолопоклонников Китая и отправился в поход так, как это уже было объяснено. В то время, когда славные знамена прибыли в Отрар, находящийся в 76 фарсахах от Самарканда в среду 10 шаабана 1405 г., высочайшее здоровье отклонилось от пути равновесия и тело стало сильно гореть». После этого положение Тимура в стихах изображается, как положение человека, который слышит голоса гурий. «Дрожа, Тимур почувствовал истинное раскаяние в своих грехах и обещал Богу возместить их добрыми делами. Сила болезни и боли всё время возрастали». Затем в стихах изображаются страдания Тимура и отчаяние его приближенных.
«Хотя Мауляна Фазл-Аллах Тебризи, один из искусных врачей, повсюду сопровождавший Тимура, употреблял все силы для лечения и давал ему наилучшие лекарства, боль со дня на день усиливалась и появлялись новые болезни подобно тому, как будто бы исцеление одной болезни увеличивало другую». Затем в стихах говорится о бессилии врачей и лекарств против смерти, определенной судьбой.
«Так как ум Тимура с начала до конца оставался здоровым, то Тимур, несмотря на сильные боли, не переставал справляться о состоянии и положении войска. Когда вследствие своей проникновенности он понял, что болезнь была сильнее лекарств, он мужественно приготовился к смерти, приказал явиться к нему женам и собственным эмирам и с чудесной предусмотрительностью сделал завещание и изложил свою волю в следующих словах: «Я знаю наверное, что птица души улетит из клетки тела и что мое убежище находится у трона Бога, подающего и отнимающего жизнь, когда Он хочет, милости и милосердию которого я вас вручаю. Необходимо, чтобы вы не испускали ни криков, ни стонов о моей смерти, так как они ни к чему не послужат в этом случае. Кто когда-либо прогнал смерть криками? Вместо того, чтобы разрывать ваши одежды и бегать подобно сумасшедшим, просите лучше Бога, чтобы Он оказал мне свое милосердие, произнесите и прочтите фатиху, чтобы порадовать мою душу. Бог оказал мне милость, дав возможность установить столь хорошие законы, что теперь во всех государствах Ирана и Турана никто не смеет сделать что-либо дурное своему ближнему, знатные не смеют притеснять бедных, всё это дает мне надежду, что Бог простит мне мои грехи, хотя их и много; я имею то утешение, что во время моего царствования я не позволял сильному обижать слабого, по крайней мере мне об этом не сообщали. Хотя я знаю, что мир не постоянен и, не будучи мне верен, он не станет к вам относиться лучше, тем не менее я вам не советую его покидать, потому что это внесло бы беспорядки среди людей, прекратило бы безопасность на дорогах, а следовательно, и покой народов, и наверное в день Страшного Суда потребуют ответа у тех, кто в этом будет виновен».
«Теперь я требую, чтобы мой внук Пир-Мухаммед Джехангир был моим наследником и преемником; он должен удерживать трон Самарканда под своей суверенной и независимой властью, чтобы он заботился о гражданских и военных делах, а вы должны повиноваться ему и служить, жертвовать вашими жизнями для поддержания его власти, чтобы мир не пришел в беспорядок и чтобы мои труды стольких лет не пропали даром; если вы будете делать это единодушно, то никто не посмеет воспрепятствовать этому и помешать исполнению моей последней воли».
