и вымышленный Набоковым критик Страннолюбский «прямо полагает, что это и толкнуло Чернышевского писать в крепости “Что делать?”» –
в уверенности, что описание всяких «домашних игр» будет понято как всего
лишь «фантазия», потому что «не станет же солидный человек… («горе в том,
– поясняет читателю Годунов/Набоков, – что в казённых кругах его и не считали солидным человеком, а именно буфоном, и как раз в ш у т о в с т в е его
журнальных приёмов усматривали бесовское проникновение вредоносных
идей)»3 (разрядка в тексте – Э.Г.).
Биограф недооценивает серьёзность отношения к Чернышевскому тех, кого он называет «казёнными кругами». После встряски, пережитой русским
общественным сознанием во время Крымской войны 1853-1855 года, необходимость проведения либеральных реформ стала восприниматься как насущная
политическая задача, объединяющая «людей всех сфер, всех сословий, всех
направлений», как писал об этом летом 1855 года в статье «Современные задачи русской жизни» ровесник Чернышевского Б.Н. Чичерин (юрист, историк, философ, 1828-1904).4 Он же, первым сформулировав эту задачу, уже в январе
следующего, 1856 года счёл уместным сообщить в Лондон Герцену, что реформы будут осуществляться «путём постепенного развития и в согласии общества и правительства».5
Чернышевский изначально заявил о себе как о яростном противнике либерализма в любом его понимании и проявлении. Летом того же, 1856 года, явно откликаясь на инициативу Чичерина, имевшую заметную поддержку в
правящих кругах, включая императора Александра II, он публикует в девятом
номере «Современника» шестую статью из цикла «Очерков гоголевского периода русской литературы», в которой, ссылаясь на «события» (то есть на революцию) 1848 года во Франции, настаивает на том, что они «обнаружили пустоту и решительную бесполезность этого либерализма, хлопотавшего только
об отвлечённых правах, а не о благе народа, самое понятие о котором оставалось ему чуждо».1 В последующие годы, на фоне как будто бы успешного
начала реформаторских усилий власти, а также в целом благоприятно настроенного к ним общественного мнения, Чернышевский, в противовес этой тенденции, усиливает свои нападки на либерализм, в статье «Кавеньяк» (1858), напри-2 Набоков В. Там же.; см. также: А. Долинин. Там же. С. 328.
3 Набоков В. Дар. С. 389.
4 Цит. по: Калашников М.В. Понятие «либерализм»… С. 65-66.
5 Там же. С. 66.
1 Там же. С. 66-67.
421
мер, определяя его как «узкий либерализм хитрого эгоизма», за которым стоит
«класс капиталистов» с его «промышленной спекуляцией» и «биржевыми правилами».2
В том же году в «Современнике» появляется ещё одна пространная публикация на эту тему: статья Чернышевского «Борьба партий во Франции при
Людовике ХVIII и Карле Х», в которой он, не упоминая фамилии Чичерина, фактически выступил не только против его конкретной политической доктрины, но и вообще, в целом – против либерализма как идеологии, по его мнению, совершенно неприемлемой. Само слово «либерализм» Чернышевский называет «пресловутым» и «превздорным», порождающим лишь «путаницу в голо-вах» и приносящим «столько бед народу». Либералов, полагает Чернышевский, никоим образом не следует путать с «радикалами и демократами», поскольку «высшие интересы либеральной партии» – это, всего-навсего, «право
свободной речи» и «конституционное устройство». Причём, если верить либералам, то подлинно либерального устройства общество может достичь только
при «известной степени аристократизма», и поэтому они «питают к демократам смертельную неприязнь, говоря, что демократизм ведёт к деспотизму и
гибели для свободы».
Либералы, согласно Чернышевскому, сторонники эволюционного пути
преобразования общества и враждебны радикализму, так как «он расположен
производить реформы с помощью материальной силы и для реформы готов
пожертвовать и свободой слова, и конституционными формами… С теорети-ческой стороны либерализм может казаться привлекательным для человека, избавленного счастливой судьбой от материальной нужды: свобода – вещь
очень приятная. Но либерализм, – делается вывод, – понимает свободу очень
узким, чисто формальным образом. Она для него состоит в отвлечённом праве, в разрешении на бумаге, в отсутствии юридического запрещения».3
Из цитируемой статьи, видимо, по цензурным соображениям, Чернышевский выпустил небольшой пассаж, в котором он откровенно формулирует цель
этой публикации: «…разоблачить это обманчивое понятие [либерализм], об-наружить его совершенную пустоту...», и т.п. Подобные суждения, с неослабе-вающим сарказмом, высказывались Чернышевским до конца его жизни,1 и политические их последствия, увы, далеко превзошли самые худшие опасения
«казённых кругов», которые справедливо усматривали в них «бесовское проникновение вредоносных идей».
Чернышевский, с истовостью фанатика, готового идти на любые жертвы, противопоставил себя всей той части российской культурной элиты, которая
называла себя «западниками» и выступала за развитие России по западноевро-2 Там же. С. 67.
3 Там же. С. 67-69.
1 Там же. С. 69-72.
422
пейскому пути, подвергала критике самодержавие и крепостничество и требовала освобождения крестьян с землёй. После реформы 1861 года либеральный
лагерь российской общественной мысли пополнился и «славянофилами», окончательно размежевавшись с так называемыми «революционными демократами», к которым, вслед за «неистовым Виссарионом» Белинским, относил
себя и Чернышевский. Не имея представления о том, как функционируют социальные механизмы буржуазного общества, достигшего (если пользоваться
фразеологией зарубежной прессы того времени), «известной степени аристократизма», он оказался способен лишь
