цвета взбитых сливок. На бледном фоне легко можно было разглядеть ярко-синие и неоново-оранжевые сапоги. Разные цвета, один и тот же европейский бренд. Может быть, это два альпиниста, которые вместе покупали снаряжение. Используя свой
Garmin inReach, спутниковый прибор, который отслеживает передвижение и позволяет отправлять текстовые сообщения, я отправила сообщение Секвойе. «На них были ботинки марки
Koflach?»
Ожидая ответа, я поднималась по леднику в поисках других следов или останков. Альпинистское снаряжение так же красочно, как одежда цирковых артистов, в первую очередь потому, что мы хотим быть заметными на фоне льда и скал. Когда я только начала заниматься альпинизмом, это меня страшно бесило. Хотелось выглядеть, как воин-ниндзя, а не набор бутылок с кетчупом и горчицей на столике у гриля, но ботинки La Sportiva Olympus Mons Evo всегда ярко-желтые. Так что ситуация напоминает приобретение автомобиля Model T от Генри Форда: бери, что дают. Некоторое время я поднималась, осматривая затененные сугробы. Ничего. Было пасмурно, и я двигалась против ветра, напиравшего с такой силищей, что появлялось неприятное ощущение между ребрами и грудиной. Я вернулась к ботинкам.
Заглянула сначала в синий ботинок и обнаружила, что внутри осталась ступня, лодыжка и сломанная голень с большим количеством плоти на кости. Качество тканей напомнило маринованные свиные ножки, которые так любила моя мать – беловатая мякоть, мраморная от застывшего в желе жира. В детстве я содрогалась, видя, как она наслаждается этим блюдом. Теперь мне показалось, что я вряд ли смогу спокойно смотреть на них в отделе гастронома по соседству. С другой стороны, передо мной было множество возможностей получить образцы ДНК. Я не эксперт, но понимаю основы и полагала, что смогу достаточно спокойно провести забор образцов, поскольку с самого детства была довольно стойким ребенком.
Помню, как в возрасте 8 лет впервые пошла на похороны. Мать подвела меня и моего младшего брата Бена к гробу, чтобы проститься с умершим. Бен был слишком мал, чтобы заглянуть внутрь, но я привстала на цыпочки и спросила: «А потрогать можно?» Мама кивнула, и я протянула руку и погладила твидовый рукав жесткого серого костюма. Этого человека я не знала. Он был для меня, как вешалка с одеждой. Все говорили, что его душа отправилась в рай, и я с детской непосредственностью верила в это. Я до сих пор в это верю. Однако сейчас я достала из кармана набор для забора образцов – хирургические перчатки, ножницы, маску, контейнер для тканей и складной швейцарский нож; руки дрожали. Передо мной была не лягушка, которую нужно было препарировать на уроке биологии. Погибший был чьим-то братом, и, подумав о своем младшем брате, я почувствовала, как моя стойкость куда-то девалась.
– Эй, Бениньо, – позвала я, и он вскарабкался на ледяной холм и встал рядом со мной, выдыхая белые облачка пара.
– Что-то мне нехорошо, – сказала я, протягивая ему маску и перчатки. – Ты же не откажешься мне помочь? Или, вернее, ему.
Бениньо с усмешкой пожал плечами. Альпинисты привыкли к черному юмору. Я держала ботинок, указывая товарищу, какие куски плоти нужно отрезать, и открыла контейнер, чтобы поместить в него образец.
– Вот так. Супер. Теперь ты можешь отломить отсюда кусок кости? Отлично. И то же самое из другого ботинка. Сейчас я достану второй контейнер.
Мы проделали то же самое с другим ботинком. Когда все было сделано, я сняла маску и перчатки, пометила контейнеры и убрала маску, перчатки и нож в отдель-ный пакет.
– Эй, не выбрасывай нож, – попросил Бениньо. – Лучше отдай мне. Я очищу его и сохраню.
Я позволила ему залезть в рюкзак и достать нож. В нескольких метрах от нас была глубокая трещина, поэтому мы собрали все видимые останки и аккуратно сложили их в темную трещину, сохранив координаты GPS.
– Теперь дай помолиться, – попросила я.
Бениньо стоял, почтительно склонив голову и заложив руки за спину.
– Отче наш, сущий на небесах! Да святится имя Твое; Да приидет Царствие Твое; Да будет воля Твоя и на земле… И на земле… Как на небе.
Мой голос пресекся. Вот уже сорок лет, сколько я себя помню, я день за днем читаю Отче наш. Теперь же глаза наполнились слезами, я моргала, встревоженная тем, что знакомые слова куда-то пропали, так как множество неведомых до той поры переживаний охватило меня.
– И не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Аминь.
Фарман, наш повар и управляющий Базовым лагерем, сказал, что сохранит взятые образцы на льду. Я отправила еще одно сообщение Секвойе, и на этот раз ответ пришел быстро. Ни ее отец, ни брат не носили таких ботинок.
Черт. А я так надеялась, что это они. Мне больше нечего было предложить им, матери и дочери, они так и будут страдать дальше, пребывая в неизвестности. Их неутоленное горе резко противоречило факту наличия в холодильнике неопознанных образцов ДНК. Какой смысл в этих образцах, если их нельзя сравнить с ДНК членов семьи погибших. Я слишком хорошо это понимала. Моя мать умерла, страдая от той же боли. Отец никогда не мог говорить об этом, еще до того, как болезнь Паркинсона лишила его способности говорить вообще.
Увиденное оставалось со мной, вплетая кошмарные темы в беспокойные видения на большой высоте в течение следующих дней, которые и без того стали похожи на скверный сон. Лавина, очень напоминавшая ту, что унесла тех отца и сына, снесла третий лагерь внизу, пощадив жизни, но лишив нас тщательно подготовленного снаряжения, палаток, припасов и кислорода. Моя вторая попытка подняться на вершину К2 закончилась проклятым сочетанием мерзкой погоды и невезения. Я не знала, потяну ли я третью попытку, физически, финансово или эмоционально. В тот момент я чувствовала себя так, словно меня раздавили катком.
Чем больше восхождений я совершаю, тем чаще вижу, как повторяется одна и та же история. Динамика делового мира, моя предыдущая жизнь, будь это к лучшему или худшему, отражает динамику восхождений: то, как мы учимся, взаимодействуем; что происходит во время подъема и неудач, как меняется культура команд-ной работы, сотрудничества. Я действительно считала, что диплом MBA поможет найти решение любых проб-лем, отделявших меня от вершины. Горы исправили мою ошибку.
Тем не менее друзья приветствуют меня, как героиню, потому-то, возвращаясь из очередной экспедиции, я с нетерпением жду встречи с ними. Мой муж, с которым мы вместе уже более 20 лет, – целый мир для меня, и с тех пор, как я была ребенком, с тех пор, как моя собственная семья распалась, я нашла убежище в
