Этим трем тезисам были подчинены мысли генерала Говорова, когда он сходил с самолета в Ленинграде.
Ночи стали почти белыми. Однако и в пять часов утра в Смольном еще зашторены окна. Человеку, неискушенному в военной маскировке, весь квартал Смольного может показаться группой нежилых зданий с прилегающим к ним пустынным парком. Стены и кровли домов окрашены в несколько контрастных тонов, и поэтому их характерные контуры стали неприметны. Входная аллея и подъезд к Смольному прикрыты маскировочными сетями на высоких прочных столбах. На сетях нашита пятнами серая и белая мешковина. Этот камуфляж скоро сменится на зеленый.
Около Смольного в такой час тихо, безлюдно. Да и в самом здании, в его длинных, по старинному гулких коридорах царит необычная для крупного командного пункта тишина. Бесшумно сменяются часовые на лестничных площадках и у некоторых дверей, неторопливо проходят командиры с картами и телеграфными лентами.
За этим внешним строгим спокойствием не каждый уловит беспокойный пульс командного пункта осажденного фашистами Ленинграда. Здесь под одной крышей расположены и штаб фронта, и обком и горком партии, и горисполком. Линии связи из Смольного идут и в штабы армий, дивизий по кольцу блокады, и в партийные комитеты заводов, и в партизанские отряды в тылу у фашистов. В Смольном на учете каждый килограмм хлеба, доставленный ленинградцам из глубины страны по ладожской Дороге жизни. Через Смольный осажденный город Ленина связан с Москвой, со всей Родиной.
Четыре-пять часов утра лишь условно можно считать здесь концом рабочего дня. А может быть, и началом... Обычно в это время начальник штаба фронта генерал-лейтенант Дмитрий Николаевич Гусев и начальник артиллерии полковник Георгий Федотович Одинцов докладывают члену Военного совета Андрею Александровичу Жданову оперативную сводку за истекшие сутки.
У Жданова болезненное, слегка отекшее лицо, его сильно мучает астматический кашель. Временами он закуривает специальную лечебную папиросу — становится как будто легче.
В обзоре боевых донесений войск Гусев особо выделяет те места, где говорится о количестве немецко-фашистских солдат и офицеров, уничтоженных снай-перами-истребителями. Наиболее активно действуют снайперы под Пулково и Колпино.
Жданов делает пометки в маленькой записной книжке.
Действия снайперов Ленинграда — не мелкий штрих для оценки обстановки на переднем крае обороны города. Размах снайперского движения обусловлен не только необходимостью экономить артиллерийские снаряды, которые берегут, как хлеб, выдают в дивизии и учитывают почти поштучно.
Истребительное движение зародилось в декабре как немедленный отклик на призыв партии к народу и армии истребить всех оккупантов, вторгшихся на территорию нашей Родины. Снайперский выстрел стал выражением не только боевого мастерства, но и великого народного гнева. В конце января Военный совет фронта докладывал Центральному Комитету партии, что за двадцать дней января снайперы-истребители только 23-й, 42-й и 55-й армий и Приморской оперативной группы Ленинградского фронта уничтожили более 7 тысяч вражеских солдат и офицеров.
Пленные гитлеровцы на допросах рассказывали, что глубокие траншеи загажены, потому что все боятся ходить в отведенные отхожие места: едва высунешь голову — пуля. Прошли слухи о легендарной дивизии охотников-сибиряков, прибывшей под Ленинград: они попадают белке в глаз.
На самом деле снайперы Ленинграда — вчерашние ополченцы и бойцы кадровых частей. Один из зачинателей истребительной войны восемнадцатилетний каменщик Феодосий Смолячков с 19 октября 1941 года по 15 января 1942 года (в этот день он погиб) уничтожил из своей снайперской винтовки 125 фашистских оккупантов, израсходовав на это 126 патронов. 6 февраля 1942 года Смолячкову посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза. Весной на снайперские вылазки в каждом полку выходили уже не одиночки, а отделения, взводы. Донесения о результатах их действий ежедневно шли в Смольный.
Жданов очень внимателен ко всем деталям оперативной и разведывательной сводки. Через час телеграф передаст ее в Ставку.
— Фашисты явно меняют метод осадного огня по городу, Андрей Александрович,— докладывает полковник Одинцов.
— А именно?
— Сегодня они опять выпустили по Свердловскому району за десять минут огневого налета сто один тяжелый снаряд и все — по заводу «Севкабель».
— Третий раз подряд?
— Да. Прежняя тактика бессистемного огня по разным улицам и зданиям сменилась тактикой сосредоточенных и более методических ударов.
— Разрушать город по клеткам? По графику? Такая изуверская педантичность у гитлеровцев сейчас вероятна. А ваши меры?
— Ускорить переход к активной борьбе с их осадной артиллерией, Андрей Александрович. Это пока единственный способ в нашей позиционной обороне.
— Да, но для уничтожения, а не подавления огня осадных орудий вам потребуется в два-три раза больше снарядов для дальнобойной артиллерии?..
Эта тема разговора Жданова и Одинцова — не только сегодняшнего дня.
В январе фашисты выпустили по городу 2696 снарядов, в феврале 4771, в марте 7380, а всего с декабря по март на заводах, в домах, на улицах разорвалось 20 817 вражеских тяжелых снарядов. Было убито 519, ранено 1447 ленинградцев, в том числе женщины, дети.
Жданов перестает задавать вопросы, молча смотрит на план Ленинграда, на точки, обозначающие новые места поражения. Вчера они были жильем, местом работы или отдыха, а сегодня стали местом гибели, увечья. Что же он, Жданов, должен делать, чтобы скорее пришел этому конец? Переход нашей артиллерии к таким дуэлям, в итоге которых полностью уничтожались бы осадные орудия врага, требует по крайней мере 10—12 тысяч снарядов тяжелых калибров ежемесячно. А Ленинград получил в феврале и в марте по 2,5 тысячи. Одинцов предлагает не только просить у Ставки больше тяжелых снарядов, но и посылать солдат на те заводы Ленинграда, где есть оборудование и нет рабочих, чтобы увеличить производство снарядов в самом городе. А где взять необходимую электроэнергию? Единственная действующая 5-я ГЭС, еще подающая чуть-чуть тока для выпечки хлеба и других самых насущных нужд, сама под прицельным огнем фашистов. Они знают, что там последний энергоисточник города.
Записная книжка Жданова, где он ищет иногда ответа на многие и многие вопросы, не говорит, откуда можно снять одну-две тысячи киловатт для производства тяжелых снарядов...
Телефонный звонок. Из штаба ПВО передают: к городу прорвалась группа вражеских бомбардировщиков. Впрочем это уже слышно и в кабинете: оконные стекла дребезжанием на разные тона словно отмечают расстояния до мест разрывов бомб.
