виноват он, не виноват… И она внезапно остается одна. Приятельницы боятся с ней здороваться. К тому же она ходит в хороших туфлях, в красивой блузке, продолжает неплохо зарабатывать… в общем, тут прибавляется самая обычная зависть, и отношение к ней становится все хуже.
Поганая у человека натура. Он — неудачный плод эволюции, цивилизация его еще не обуздала. Может, через тысячу лет станет другим. Внешне, возможно, не изменится, но цивилизация его обуздает.
— Инструментом для обуздания может быть Декалог.
— Религия. Декалог. Христос. Прекрасные вещи. Только внедрять их приходилось силой. Откуда взялись десять заповедей? Надо было как-то укротить евреев, идущих из Египта в Израиль. Они же были негодяи, бандиты. Сорок лет не могли дойти до этого Израиля, потому что постоянно друг друга резали. Всем хотелось попасть в эту землю, где молочные реки и кисельные берега, но никто не знал, где она. Знали только предводители, а они натравливали одних на других. Наконец самая сильная группировка навязала остальным эти десять заповедей, чтобы их усмирить. А кто не подчинялся, тех отправляли на тот свет. Десять заповедей навязали насильно — вот как обстоит дело с человеческой моралью.
— Но религия как-то цивилизует людей.
— Да. Некоторых. Но не всех. И нецивилизованные сильнее, потому что десять заповедей смягчают характер человека, не позволяют ему взять в руки нож, чтобы убивать всех вокруг. Один мой приятель заявлял: «Когда меня бьют по одной щеке, я подставляю другую». А я ему на это: «Знаешь, это не так уж и хорошо». А он: «Ну да, но я ведь верующий…»
— А может, все же какая-то из заповедей для вас важна и актуальна?
— Какая заповедь? Перестаньте. Заповеди — это сказка…
Шевах Вайс
Нужно ли безоговорочно верить в одного Бога, чтобы прочитать кадиш[6] на кладбище?
Выступая несколько лет назад в Едбавне[7], я вспомнил своего деда, перед войной прощавшегося на вокзале с родственниками, которые уезжали в Израиль. Он сказал мне тогда: «Сынок, только оставайся евреем».
С тех пор я не перестаю задавать себе вопрос: что значит быть евреем? И что значит быть евреем после Холокоста? Забыть? Простить? Отомстить? Поверить, что такое никогда больше не случится? А может быть, построить еврейское государство, в котором наша судьба будет в наших руках и мы будем стремиться к спасению в земной жизни? <…>
Наше наследие включает в себя сто шестьдесят девять слов десяти заповедей, которые изначально были моральным законом для нас и для всей западной цивилизации. Это — свидетельство, не требующее подтверждения. Я знал, что быть евреем значит жить у себя на родине и никогда не спускаться с нравственных высот человечества.
Марек Эдельман был атеистом и не очень любил Израиль. Он считал, что это не еврейское, а религиозное государство. В Израиле действительно много религиозных евреев, но вместе с тем много неверующих. Эдельман говорил, что это не имеет значения, поскольку государственная идея такова: все преследуемые евреи — а преследуют их за веру — приезжают и становятся гражданами Израиля.
Да, в широком значении слова вера в одного Бога для Израиля важна. Но разве это странно или непонятно?
Возьмем довоенные годы… Еврейского государства еще не было. Самым важным для евреев тогда было то, что их преследуют. Леон Пинскер[8], в России испытавший на себе, что такое антисемитизм, в конце XIX века опубликовал книгу, в которой писал об антисемитизме как об эпидемии, которой никогда не будет конца. И говорил, что обрести свободу можно, только покинув страны изгнания и вернувшись на историческую родину.
Но как бы сегодня выглядел еврейский народ, если бы любимая политическая организация Марека Эдельмана Бунд[9] победила и евреи получили автономию? Оказались бы они в безопасности? Нет.
Невозможно, описывая историю еврейского народа, обойти вниманием еврейскую религию. Лишенный корней и религиозного самосознания народ не обрел бы и своего государства. Быть может, эта религиозность стала причиной усиления антисемитизма. Тем не менее варварское преследование евреев не имело и не имеет никаких оснований.
Однако вера в одного Бога чревата и другими бедами, связанными с Холокостом. Еще в качестве депутата кнессета я побывал в Польше с группой израильтян, в детстве ставших жертвами освенцимских экспериментов. Тогда на развалинах синагоги в Тарнове мы увидели надпись: «Здесь убивали людей, а Бог молчал». Да, в нашей религии нет однозначного ответа на вопрос, где был Бог во времена Холокоста.
Одни говорят, что человек не в состоянии понять Бога. Другие — что у Бога был план, который нам не дано постичь. Третьи — что Бог во времена Холокоста не видел того, что творилось… Или считал, что так и должно быть… Или — хоть он и Бог — неспособен остановить преступление…
А часть евреев сочла, что Бога нет.
Я сам все еще надеюсь, что смогу ответить на свой вопрос.
Шевах Вайс — израильский публицист и политик. Родился в 1935 году в Бориславе (Львовское воеводство, сейчас Украина); связан с Партией труда (Авода), был спикером кнессета, послом Израиля в Польше. Председатель общественного совета Мемориального института «Яд Вашем», доктор политологии, профессор отделений средств массовой информации в Хайфском и Варшавском университетах, автор нескольких десятков книг — в том числе детских, научных (в области политологии) и по тематике Холокоста.
Да не будет у тебя других богов, кроме Меня!
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли.
Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня.
И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди мои.
Идет ли тут речь только об отношении к Господу? Или также об иерархии целей и ценностей в земной жизни? Понятно же, что, если верующий человек, вместо того чтобы служить Богу, предпочитает, например, добиваться финансового успеха, он нарушает вышеупомянутые правила. Ну а если эти правила нарушает человек неверующий?
Есть и более серьезная проблема: в жизни как верующих, так и неверующих порой возникают экстремальные ситуации, когда люди отрекаются от Бога ради собственного спасения или спасения своих близких. Не говоря уже о таких запредельных ситуациях, когда мы действительно не видим Бога. Нарушаем ли мы в таких случаях эту заповедь?
