— Работай спокойно, все уладится. Я скажу Константину.
Однако отношение Черненко к нему было неопределенным. Тихонов и некоторые другие члены Политбюро яростно сопротивлялись назначению Горбачева. В нем видели явную угрозу спокойному существованию и всячески, подчас мелко, унижали его. Горбачеву не могли простить и усиления его позиций, которое произошло при Ю. В. Андропове. Так продолжалось до тех пор, пока Д. Ф. Устинов не выдержал и не сказал на заседании Политбюро ЦК, что Горбачеву нужно садиться за стол заседаний на свое новое место. Как бы спохватившись, это подтвердил и Черненко, сомневающийся Громыко, многие другие, понимая, что вопрос с назначением второго секретаря все-таки решен. Противиться мнению Д. Ф. Устинова не решился никто. Не изменил позиции только Н. А. Тихонов. Он до конца своего пребывания на посту Председателя Совета Министров СССР, члена Политбюро негативно относился к Горбачеву. И только спустя года полтора, уже находясь на пенсии, направил ему покаянное письмо с объяснениями своей позиции и извинениями, о котором впоследствии, видимо, сильно сожалел.
М. С. Горбачев ознакомил руководство партии с этим письмом и был весьма удовлетворен покаянием человека, который чуть было не сломал его карьеру.
В общем вопрос, который так долго волновал Михаила Сергеевича, решился благополучно. Он даже изменился в лице, в нем прибавилось властности, а главное — Горбачев стал энергичнее работать.
Но остались и омрачающие жизнь ограничения. По-прежнему повестка заседания Секретариата апробировалась в аппарате К. У. Черненко. Не все вопросы выносились на обсуждение, на многих документах уже стояли визы генсека, определяющие, в каком направлении нужно решать те или иные проблемы. Во всем этом он сильно грешил на помощников Константина Устиновича и никому из них не простил переживаний тех дней, изгнав впоследствии их из аппарата ЦК КПСС или задвинув на второстепенные роли. Объектом большой неприязни оставался помощник Ю. В. Андропова и К. У. Черненко А. И. Вольский, которого М. С. Горбачев, видимо не решаясь изгнать, держал в «черном теле». На заседаниях Политбюро ЦК, совещаниях в унизительном тоне критиковал его, месяцами не принимал по важным вопросам, посылал в горячие точки страны в надежде на провал его миссии. Думаю, все это видел А. И. Вольский и смог составить о Горбачеве мнение, основанное на личном опыте. Отказывая А. И. Вольскому в приеме, не давая возможности уйти в отпуск в период его работы в Карабахе, Горбачев делал это в грубой, порой оскорбительной форме. И мне не раз приходилось сглаживать его оценки деятельности Аркадия Ивановича и причины отказов в просьбах.
В ту пору возникли трудности и иного порядка. Приход Черненко вновь всколыхнул те силы, которые были верны Брежневу. Появились надежды на выживание у многих престарелых руководителей разных рангов, скомпрометированных непорядочными действиями. Кое-кто на пленумах, сидевший последнее время в задних рядах, вновь перебрался в передние кресла, оживились и другие руководители, утратившие влияние и власть при Ю. В. Андропове.
Некоторые журналисты связывали большие надежды «со своим человеком», который даст им ход и новые назначения, и в печати стали процветать люди, пользовавшиеся поддержкой К. У. Черненко. Активизировались и аппаратные чиновники. Кое-кто на партийных собраниях аппарата уже выступал за неизменность курса Л. И. Брежнева, за преемственность политической линии. Часть художественной интеллигенции примкнула к Черненко и прочно связывала с ним свое место под солнцем. В общем все шло так, как это было в «добрые старые времена».
Одной из первых акций нового генсека стало проведение совещания аппарата ЦК КПСС. Оно состоялось 6 марта 1984 года. Черненко провел его с руководителями, ответственными работниками отделов, собрав человек 150 в зале заседаний на пятом этаже. Речь Константина Устиновича была выступлением выдвиженца и покровителя аппарата. В благодарность за действия партийных чиновников он повышал их роль и значение, открывая новые горизонты в работе номенклатуры. Вряд ли была более мощная структура по руководству партией, чем аппарат в центре и на местах. Большую часть его составляли весьма квалифицированные и честные работники, пришедшие из низов, хорошо знающие жизнь. Но существовавшая система превращала этих людей в механизм исполнения решений руководства. Только спустя годы можно по-настоящему оценить все то, что позволяло руководить огромной армией коммунистов, большинство из которых вступали в ряды КПСС искренне. Это были, как правило, люди способные, честные, не знавшие всех перипетий, которые происходили «наверху».
В конце марта К. У. Черненко принял участие в экономическом совещании по проблемам агропромышленного комплекса, в апреле выступил на Пленуме ЦК, а затем сессии Верховного Совета СССР, которая избрала его Председателем Президиума. Позже состоялась встреча с рабочими московского металлургического завода «Серп и молот», писателями, народными контролерами. Практически этим и исчерпывается активная политическая деятельность. Остальные встречи были по случаю награждений, разнообразных визитов и приемов.
М. С. Горбачев, прилагавший немало сил, чтобы продемонстрировать свое влияние, чувствовал нараставшую отчужденность в отношениях с генсеком. Его мало привлекали к решению важных вопросов, не было и той доверительности, к которой он привык, работая с Ю. В. Андроповым. Это беспокоило М. С. Горбачева. Он предпринимал усилия, чтобы как-то наладить отношения с генсеком, но холодок в них оставался. Как я уже говорил, не было взаимопонимания у Михаила Сергеевича и с Советом Министров СССР. М. С. Горбачев часто говорил о своей изоляции, пытался убедить всех, с кем общался, в преданности Черненко.
Скоро я узнал, что Е. К. Лигачев по просьбе Михаила Сергеевича провел переговоры с генсеком, стараясь убедить его в личной верности Горбачева. В результате ли этой беседы или по другим причинам, но холодок Черненко несколько ослаб. М. С. Горбачев стал чаще встречаться с генсеком. Несмотря на многие ограничения, начал последовательно воплощать в жизнь «задумки» Черненко. Мне он тогда признался:
— Вчера встретился с К. У. Черненко и сказал ему, что, несмотря ни на какие сплетни, на попытки нас столкнуть, буду активно поддерживать его, помогать в работе, делать все, что необходимо.
И для меня пояснил:
— Нельзя в партии разводить склоки, давать пищу слухам. С генсеком буду сотрудничать как положено.
Это его заявление, считал Горбачев, выбьет козыри у тех, кто видел в нем человека, мечтающего занять самое высокое место на политическом Олимпе. Не знаю, сколь откровенно были сказаны эти слова, но полной поддержки, конечно же, не было и не могло быть, ибо столкнулись не два человека, а две линии и идти в фарватере Черненко было бы для Горбачева губительно, уравняло бы их в понимании проблем и их решении.
