– я должна, по-видимому, работать в Онкологическом Институте – но командироваться в Москву. [Поэтому, Санек, Шабад был прав, когда указал мне, что брать командировку сейчас бессмысленно, т. к. это еще будет надо. Ехать в Москву на месяц я не могу – т. к. просто ничего не могу делать – да и фактически мне сейчас некуда. Поэтому до октября я должна быть в Ленинграде. В октябре я все посмотрю, найду себе базу для работы и тогда можно будет уехать в командировку.]
Мне сообщили, что меня будут вызывать в Президиум Ак. Мед. Наук – для уточнения сроков докторск. диссертации – т. к. ты знаешь, что кандидаты наук исполняют в Мед. Ак. и обязанности временно ст. науч. раб. – отчего нельзя спокойно существовать – ведь я не могу писать диссертацию, не соответствующую моим требованиям.
Сейчас звонила Наталья Васильевна – она на даче. Попала в самый драматический момент – когда Над[ежде] Николаевне 167 стало плохо и момент родов очень близок. Подошел к телефону Дм[итрий] Алек[сеевич] 168 – очень был мил и несколько растерян – что не мог достать машины. Просил меня, если не пошлют скорую помощь – приехать. Но скорая помощь приехала. Я подошла к Свердловской больнице и пока обходила здание, вдруг увидела фигуру Мити – было тихо, пустынно и совершенно темно (11 ч. вечера) – он очень обрадовался – совершенно не ожидал. Пока мы шли до моего дома, он мне рассказал, что книжка Нат. Вас., по-видимому, не будет напечатана 169.
Сказал, что завтра вечером зайдет ко мне домой, и если бы было не так поздно, то сделал бы и сегодня. Интересовался тобой, сказал, что очень хорошее воспоминание осталось о тебе. Удивило меня то, что быстро выключился он от своих личных событий. Что это – беспечность молодости? Некоторая неполноценность?
Родной Санечек, если бы ты знал, как хочется быть вместе, иметь какую-то комнату – уже окончательную (не зависеть от способа жизни других людей). Пока живу известиями от тебя и твоими нежными приветами, которые ты мне посылаешь в письмах. Но хочется всегда живого слова, живой ласки, настоящего уюта совместной жизни. Когда все это будет.
Любимый мой, целую тебя нежно и горячо. Не беспокойся обо мне. Моя усталость, накопленная за многие годы, не может быстро пройти. За месяц санаторной жизни все наверное образуется и все будет снова хорошо. [Трувор будет мучить тебя еще излишком энергии и заставлять тебя делать бесчисленные амки.]
Постараюсь написать Вл. Дм. – если не успею, передай ему мою сердечную благодарность за милую приписку.
[Говорила по телефону с Мишей Шахнович 170 – просила – чтобы он передал в бухг. – что я приду за деньгами. Если они еще не отправили тебе – то их получу. На этот раз очень мало почему-то получила – нужно было еще Ирине 171 одолжить – т. что не могла тебе что-либо интересное выслать. Посылаю тебе немного сладенького – кушай сам – это не для всех – иначе буду сердиться. Кисточку для бритья помой перед употреблением – она как будто приличная.
Получил ли ты от Пинт 172 с улицы Пик 173 наши фотокарточки? Пришли их, пожалуйста.
Была у Манечки – она взяла несколько дней отпуска. Выглядит хорошо. Работает.]
…Ну, нужно кончить. Пиши мне, родной. Следи сам за своим здоровьем. Обнимаю и целую тебя. Наташа.
Мне тоже кажется, что наше путешествие светлый сон.
Звони и пиши.
С Шабадом если будешь говорить – то только об окончательной командировке.
Ирина отложила свое путешествие в Москву и очень меня подвела – т. к. я бы давно послала к тебе письмо – извини, что так получилось.
Н.
№ 256. Н. В. Ельцина – А. И. Клибанову
23/VIII.46 г.
Родной мой, снова получила от тебя сегодня два письма [и ужасно стыдно – получается, как будто я не пишу, не думаю о тебе и т. п. На самом деле виновата Ирина, которая изо дня в день откладывала свое путешествие в Москву, а сегодня сообщила, что сейчас не может уехать – т. к. к ней приезжает один ее знакомый.
Я собрала тебе маленькую посылочку, написала письмо и каждый день ждала, что на следующий день все будет уже у тебя. Но вот не судьба.] Санек – прежде всего прошу тебя перестать волноваться о моем здоровье. Холецистит хронический у меня много лет – это и есть те самые приступы боли, которые бывают у меня время от времени. Просто врачи назвали их научным термином. Отчего же тебя это беспокоит? Это ведь старое и хроническое заболевание мое. Что касается малокровия, переутомления, функционального расстройства нервной системы (я шутя назвала это переутомлением высшей мозговой деятельности) – это же все ясно и совершенно проходяще. Поэтому волноваться нет оснований. В октябре отдохну. Категорически отказываюсь брать дополнительный отдых – ибо от безделья я еще больше устаю… [а тем более проводить дни у Мины – т. е. не дома, не у себя, совершенно не имеет смысла. Не беспокой из‐за этого Шабада – не нужно ни одной его лишней услуги. Слишком большие счета он будет мне предъявить потом.]
Меня очень огорчает, что ваш Институт все еще не имеет твердой основы. Когда же все образуется у вас. Думаю, что это все опять тормоза для твоей исследовательской работы.
Любимый мой мальчик, не отягощай себя ненужным беспокойством обо мне. Впереди еще много всяких хлопот.
Сейчас весь вечер играла – оба этюда Скрябина. Неожиданно 12‐й вдруг начал получаться. Кроме того есть Элегия Глинки. У меня очень уютно и чисто – в вазах цветы, и картины новые обворожительны. Только тебя вот сейчас нет – но ты смотришь на меня с фотокарточки. Получились мы оба плохо – но фотография – техника ее – не плохая.
Целую тебя [в твои дорогие губки – я долго на них смотрела и они почти начали открываться.
Шлю много нежнейших поцелуев твоим настоящим губкам.]
Наташа.
№ 257. А. И. Клибанов – Н. В. Ельциной
Москва, 25/VIII 46
Родная Наталинька,
два дня не писал тебе и мне очень перед тобой совестно. Я хочу, чтобы каждый день твоего пребывания в Ленинграде ты знала, что ты не одна и что в самые ближайшие месяцы я заберу тебя, любимая радостная моя девочка. Я тебе писал, что считаю необходимым твой приезд в Москву уже с начала
