Здравствуй, остров Рудольф!
Матшар - крупная полярная станция. Здесь чувствуется холодное дыхание Севера.
Встречают нас бодрые, жизнерадостные люди, забрасывают вопросами о жизни на Большой Земле, Они регулярно слушают радио, в курсе всех событий, но рассказ «живого» человека - совсем иное дело. Многие работают тут без выезда второй год, но выглядят прекрасно. Чувствуется, что люди живут здесь дружно, и, наверное, немалая заслуга в этом спокойного, немногословного Петра Андреевича Шеломова - начальника станции. Он так же бодр, приветлив и гостеприимен, как и в Уэлене в 1933 году, где мы с ним встретились в первый раз.
Красивейшее место Матшар! Полярная станция расположена на высоком берегу. Направо и налево тянется сужающаяся вдали ледяная лента пролива. Она теряется в отбрасывающих лиловые тени высоких сопках, вершины которых серебряными зайчиками горят на солнце. По небу катится ослепительный солнечный шар, которому надоело прятаться за горизонт,-на этой широте уже настал «вечный» день. На льду пролива несколько черных точек: вылезли подышать и понежиться на солнце нерпы…
Мы знаем, что Новая Земля славится ураганными ветрами, поэтому особенное внимание уделяем сейчас креплению самолетов. Не забываем поставить прочные деревянные струбцинки на элероны, рули поворота и высоты разведчика.
Заправляем самолеты. Здесь это не так просто, как на Большой Земле. Нужно выкопать из-под толстого слоя снега, частично превратившегося в лед, бочки с бензином. Погрузить две бочки на нарты. Под хорошо знакомое каждому «Раз, два - взяли!» помочь собакам сдвинуть нарты с места и подвезти к самолету, придерживая бочки, чтобы они не свалились (Кекушев утверждает, что нарты везут не собаки, а мы, и что вожак упряжки, поглядывая через плечо назад, несколько раз ехидно усмехался). Перекачать содержимое бочек в баки самолета посредством ручного насоса и вернуться за следующими бочками. Глубоко осознать, до чего прожорлив небольшой двухмоторный самолет, не говоря уже о четырехмоторном, способен только тот, кто хотя бы раз участвовал в подобной заправке.
* * *
Через двое суток все готово, чтобы продолжать путь. Но 14 апреля…
Все началось с того, что небо заволокло низкими тучами и с гор, окружающих полярную станцию, потянул холодный ветер. Прошло несколько минут, и мир встал вверх ногами! Вселенная заполнилась косым снежным «дождем». В снежной пелене пропали находящиеся в десятке метров от жилого дома постройки. Ураганный ветер валил с ног. Снежная пыль с невероятной любознательностью забиралась во все отверстия в одежде. После пятиминутного пребывания на воздухе лицо покрывалось жесткой ледяной маской. Двигаться навстречу ветру можно было только закрыв глаза. Но тогда смерзались ресницы и человек становился слепым. Помогали очки и легкие пыжиковые маски.
Организовали двухчасовые дежурства на аэродроме. Вскоре первая группа дежурных ощупью, ползком, начинает спускаться на аэродром, разматывая бухту толстого пенькового троса, - теперь «прогулки» между станцией и аэродромом будем совершать группами по четыре человека, крепко держась за трос, иначе могут быть неприятности - слишком легко потерять ориентировку и заблудиться в бушующем, ревущем, вертящемся хаосе.
Ползет на аэродром очередная группа дежурных, в ней и я. Путь недалек, но труден. Пока добираемся до самолетов, главная мысль - не выпустить трос. Но вот и самолеты. Забираемся в один из них передохнуть. Через пять минут начинаем обход самолетов, точнее - переползание от одной машины к другой. Убеждаемся, что они на месте, целы, но дрожат под бешеными порывами ветра, что крепления пока держат, но, случись сейчас что-нибудь с самолетами, ничем, наверное, помочь будет нельзя…
Около двух суток бушует ураган и стихает. Урон незначителен - на самолете Алексеева поврежден руль поворота. Но великие умельцы механики Сугробов и Гинкин - от добровольных помощников отбоя нет - в рекордно короткий срок чинят руль и знатоки говорят, что теперь он стал прочнее, чем раньше.
* * *
Около полудня 17 апреля разведчик взлетает и берет курс на остров Рудольфа. Летим с набором высоты, и через десять минут уже имеем полторы тысячи метров. Погода прекрасная. Видимость отличная. Солнце. Но на горизонте облачность. В районе острова Шишмарева она входит под самолет. Земля и море под нами просматриваются только в разрывах облачности. В море крупно-битый лед 5-6 баллов. Проходим залив Норденшельда. Верхняя граница облачности подымается, и мы вместе с ней. Но она оказывается выше потолка разведчика и мы возвращаемся - до разрывов в облачности. Получаем сообщение о том, что погода на Рудольфе испортилась и поэтому тяжелые корабли остаются на Матшаре, а нам нужно лететь на мыс Желания. Утешая себя тем, что до Рудольфа от мыса Желания все же ближе, чем от Матшара, меняем курс.
Связываюсь с мысом Желания. Прошу зажечь на аэродроме дымовые костры. Увидев границы очерченного красными флажками аэродрома, идем на посадку. Во время рулежки самолет резко останавливается, как будто наткнувшись на что-то. В чем дело? Выскакиваем. Правая лыжа действительно наткнулась на камень, прикрытый тонким слоем снега. Металлическая обшивка и дерево прорезаны на значительной длине. «Заштопаем», - мрачно бурчит себе под нос Кекушев.
Мы не заметили, как пролетели сутки на мысе Желания в таком же дружном, как на Матшаре, коллективе полярников. Сумели мы за это время подготовить самолет, опробовать аварийную радиостанцию и убедиться, что она работает нормально. Всласть наговорились с полярниками, поиграли с двумя трехлетними близнецами, зимующими тут с отцом, старым - не по годам, по опыту - полярным радистом Сашей Абрамчуком; детишки хорошо перенесли полярную ночь, немного бледны, но отлично себя чувствуют.
Получаем сообщение из Матшара о вылете тяжелых кораблей на остров Рудольфа. Нам приказано присоединиться к отряду в воздухе, когда он будет пролетать над мысом Желания.
К назначенному сроку все готово. Моторы прогреты и работают. Экипаж прогуливается около машины. Стрелки часов неуклонно, но очень медленно приближаются к времени старта. Так же неуклонно, но гораздо быстрее надвигается туман, ухудшается видимость, начинается поземок. Еще несколько минут - и кругом засвистело, наступили снеговые сумерки. С трудом зачехлили моторы, закрепили самолет и, сгибаясь под упругими порывами свирепого, знакомого теперь уже новоземельского ветра, начали пробираться к домикам полярной станции.
