«Дорогие бойцы партизанского района! Я остался в этой горной глуши, чтобы не видеть дрянные физиономии японцев. Прогоните этих злостных разбойников хотя бы из городка Дадучуань!» — с такой просьбой обращался он к нашим партизанам, мобилизованным на работу по сбору средств в фонд помощи отрядам. Жители партизанского района жили в полном согласии с этим помещиком.
Однако советская власть прогнала помещика Чжана во вражеский район. Он, жалуясь на свое положение, выражал желание остаться в партизанском районе, но совет отказал ему в этой просьбе.
«Советская власть должна конфисковать все имущество помещиков. Мы признаем тот факт, что вы пропитаны антияпонским духом и раньше помогали что есть мочи партизанским районам. Но вы принадлежите к эксплуататорскому классу, стало быть, мы должны рассматривать вас как объект, подлежащий ликвидации. Уйдите поскорее из этого села», — так заявляли представители совете кой власти этому антияпонски настроенному помещику.
Имущество Чжана, который искренне помогал революции, было сразу же конфисковано и все без остатка увезено на склад. принадлежащий советскому правительству. Чжан остался с пустыми руками, ушел, плача, в Дадучуань, где была расквартирована японская армия.
Люди, мобилизованные на работу по ликвидации эксплуататоров, захватили все имущество помещиков, даже детскую разноцветную обувь, находящуюся в сундуке. У китайцев был такой интересный обычай, когда в семье родилась дочка, то заранее изготовляют и затем хранят детскую обувь, необходимую для ее будущих детей. Эта обувь называлась «обувью-цветком». Ее размеры были разные — для малышей до годика, одногодичного, двухгодичного возрастов и так далее. Эта обувь хранилась в сундуке. Были там и тапочки величиной с наперсток. Всю обувь отняли у помещиков, и они были вынуждены молчаливо повиноваться этому насилию. Так, спрашивается, какие же думы обуревали этих людей, когда они покидали партизанский район?
В горном ущелье Сяованцина бродили лошади и коровы, конфискованные у богатых. Скота было достаточно много, чтобы организовать до вольно большую ферму. На этих лошадях гоняли верхом гоноши партизанской базы, все без исключения. Это считалось делом престижным, если можно так выразиться, своего рода щегольством молодежи при советской власти. «Левые» элементы объявляли объектом борьбы даже обычаи китайских женщин бинтовать ноги и носить серьги.
Первая половина 30-х годов была периодом расцвета левачества в Восточной Маньчжурии. Вследствие этого самоуправства святые революционные принципы переживали тяжкие испытания.
Почему же левацкое движение охватило тогда землю Восточной Маньчжурии? Хулиганами илисумасшедшими были все те революционеры, что действовали в партизанских районах Цзяньдао?
Ответ однозначен-нет. Абсолютное большинство коммунистов, ведавших делами в партизанских районах, были замечательными людьми с благородным революционным идеалом в сердцах и были верными чувству человеческого долга. Они более, чем кто-либо другой, страстно люб или трудового человека и горячо стремились к справедливости. Но почему же тогда эти полные человеческого достоинства и разбирающиеся во всем люди стали сторонниками и исполнителями левацкой линии и допустили непоправимые ошибки?
Причину этого мы видели как в самой линии, так и в идейной незрелости тех, кто ее разработал. Те, кто не знал положения дел на местах, по своему усмотрению составляли в кабинетах вышестоящих инстанций нереальные инструкции, рекомендуя механически применять общие принципы классиков и предшествовавший этому опыт. В результате на практике возникало нечто неразумное и чрезмерное. Без разбора все отвергать, без должного анализа ликвидировать, уничтожить и хоронить — вот что считалось тогда признаком самой высокой классовости и качества, присущего революционеру-авангардисту.
Левачество считалось настолько святым, что в свое время крестьяне Ванцина, приклеив одной вдове, которая давала им под проценты немного денег, заработанных продажей самодельных тканей, ярлык «ростовщица», сжигали свои расписки, не возвратив ей даже основную сумму взятых денег. Если бы руководители, стоящие за спиной этих бедолаг, не подстрекали их, честных крестьян, на такие поступки, то последние не позволили бы сами проявить такую бесцеремонность.
Когда-то в Ванцине я услышал историю о вступлении командира роты Ли Ын Мана в вооруженный отряд и очень удивился. Вначале вооруженная группа принимала в свои ряды только выходцев из рабочих, бедняков и батраков. А у семьи Ли Ын Мана было примерно 10 тысяч пхен (мера земельной площади, равна около 3,3 кв.м. — ред.) тощих земель на склонах гор. Из-за этого он не считался бедняком или батраком.
Будущий командир не раз обращался к вооруженной группе с просьбой принять его в отряд, но под предлогом «неблагонадежности» из-за социального положения товарищи каждый раз отказывали ему в этой просьбе. Говорили, имеешь 10 тысяч пхен земель — значит, середняк.
Ли Ын Ман долго страдал из-за этого и, наконец, решил тайком от родителей продать землю. Назаработанные деньгион купил ящик браунингов, привез их в отряд и вновь начал уговаривать товарищей. Лишь после этого поступка приняли его в вооруженный отряд. Ли Ын Ман был очень рад тому, что стал партизаном. Но вот члены его семьи, потеряв за одну ночь всю землю, растерянно смотрели в небо, охваченные тревогой за судьбу дальнейшего своего существования.
В Цзяньдао все больше и больше крепла моя решимость отвергать и не допускать левачества. С тех пор, можно сказать, я всю свою жизнь боролся с этим идейным пороком. Опыт, добытый нами в годы деятельности в Цзяньдао, сыграл большую роль тогда, когда мы боролись за предотвращение левацких перегибов и ликвидацию бюрократизма после освобождения страны.
Крикливыми «революционными» фразами и сверхпартийными призывами «левые» элементы всегда будоражат массы, подавляют их инициативу и обманывают, движимые честолюбием и карьеризмом. В подобных случаях эти леваки стараются походить, говоря образно, на танки или бронемашины, мчащиеся на передних рубежах. Вот почему переодетые контрреволюционеры всегда перевоплощаются в «левых» элементов. Учитывая это, коммунисты всегда должны быть начеку и тщательно закрывать все лазейки, чтобы левацкая тенденция не проникала в их среду.
Вследствие последствий левацких мероприятий совета на опорных партизанских базах возникали колебания и неразбериха, которые трудно было поправить. Многие семьи, охваченные недовольством советскими мероприятиями, ушли во вражеские районы.
