8. ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ (I)
Уж солнце тихо поникает,
Стволы деревьев золотя,
Лучами реку рассекает,
В ней отражаясь и блестя.
Закат огнист, лучисто-красен.
Земля лелеет свой покой.
И как-то бесконечно-ясен
Вечерний воздух над рекой.
Зеленый луг — в короне влажной,
Идет туман, а вдалеке
И заунывно, и протяжно
Пастух играет на рожке.
За нами тень давно мелькает.
До новых встреч, мое дитя.
Уж солнце тихо поникает,
Стволы деревьев золотя.
Прозрачный вечер. Тихо стынут
Поля, встречающие сон.
В траве зеленой запрокинут,
Я снова счастью возвращен.
С цветами в радостном соседстве, –
Я близок светлой красоте.
Мне кажется, я снова в детстве,
В своей прижизненной мечте…
За нашим маленьким оконцем –
Сиянье солнечных костров.
Наш день окончен вместе с солнцем, –
Дитя не знает вечеров.
Горят и блещут стекол рамы,
Круги рождая наверху.
Зовут унылым звоном в храмы
Тех, что поверили греху.
Ложимся тихо мы в кроватки.
В окно глядится небосклон.
Неясно-радостны и сладки
Мечты, встречающие сон.
В них вплетены и стекол рамы,
И отраженные круги,
И нашей синеглазой мамы
Легко шуршащие шаги.
В них светлым чудом перекинут
Вечерне-яркий небосклон.
И тихо все, и тихо стынут
Поля, встречающие сон.
Лучистое небо безбрежно и сине.
Забыться. Заснуть.
В эфирной, в манящей, в лазурной пустыне
Навек утонуть.
Березы – как грезы: мерцают и дышат,
Блаженно дрожат,
Заснули, – нет, слышат, приветно колышут
Зеленый наряд.
Давно все безмолвно в притихнувших далях,
Все жаждет чудес.
Вся жизнь – только в этих лучистых спиралях,
Безбрежных небес.
Давно все безмолвно. Закончились сроки.
И времени нет.
И все охватил, золотой, огнеокий,
Ликующий свет.
В безбрежности тихой, в безбрежности синей –
Обещанный путь.
Забыться, заснуть и в эфирной пустыне
Навек утонуть.
В высокой комнате с балконом,
Как птица в трепетном гнезде,
Я близок только горным склонам
И этой ласковой звезде.
Столичный шум — он был так гулок.
Как грезу в нем подсторожу?..
А здесь, спускаясь для прогулок,
Я словно в чей-то сон вхожу.
Вокруг меня одни равнины,
Их безупречный изумруд,
Холмов изогнутые спины
С хребтом двугорбым, как верблюд…
Я все забыл, живя на склонах,
В уединеньи и тиши,
Спускаясь вглубь лесов зеленых,
Спускаясь вглубь своей души.
Душа и лес так беспредельны,
Так много тайн в их глубине!
Я рад, что дни мои бесцельны,
И счастье грез доступно мне.
Мне снится на моем балконе
Покой качающихся гнезд,
Закатный блеск на небосклоне
И близость ласковая звезд…
Пурпурный вечер. По тихим далям
Легли сиянья. Прозрачна тень.
Мы вступим в лодку. Легко отчалим.
Оставим берег. Забудем день.
Вонзится лодка, как будто в ризу,
В струи янтарно-пурпурных волн.
Обрывист берег. Нам надо книзу.
Там между сосен привязан челн.
Наш челн спокойный, наш челн любимый
Скользящий тихо в немой волне,
Близ тихих сосен идущий мимо,
Легко качаясь, как в светлом сне.
Безбрежно счастье немой истомы.
Не надо думать. И можно плыть.
И серебрятся волны изломы,
И вслед за лодкой струится нить…
Полюбим волны, в волнах качаясь,
В дрожащей, в тихой, в вечерней мгле,
Все удаляясь, не приближаясь
К забытой нами, к чужой земле.
Пусть темен берег, пусть он отвесен,
Пусть жутко-черен прибрежный лес,
В душе – сиянье блаженных песен,
Как тихий шопот, как сон принцесс…
Зловеще-грозный гул грохочущего треска.
На миг открывшийся заоблачный пожар.
И ослепительность стремительного блеска,
И где-то резкий, впившийся удар.
Притихли девушки, чего-то ждут пугливо.
Их взгляд задумчивый печален и глубок.
Вот снова острый блеск и желтых туч разрывы,
И синим пламенем охваченный восток,
Вот снова грозный гул, зловещ и жутко-долог,
Все исступленней дождь, высоко брызжет грязь.
Поднялись девушки, идут к себе за полог
И Божьей кары ждут, задумчиво крестясь.
Повисших ставен сорванные болты
О стену глухо бьют, рыдая и гудя.
Меж темных туч все небо мутно-желто,
И непрерывен шум тоскливого дождя.
Уж темно.
О, как рано темнеть теперь стало.
Закрываю окно.
А помнишь, – бывало?
Вечера золотые в венках из рубинов,
Нега сумерек – песни без слов.
Разноцветность пушистых павлинов,
Мягкий шелк кружевных кринолинов,
Силуэты седых исполинов
В очертаньях сквозных облаков.
А теперь
Вечер скучен и длинен,
Крепко замкнута дверь,
И балкон наш пустынен.
Ветер рвет полотно,
Насыщенное долгим дождем.
Вот совсем уж темно
За окном.
Время тянется долго, и оно уж ненужно.
Что мне делать, на что мне смотреть
В этой комнате грустной, при лампе недужной,
Готовой сейчас умереть?
Были дни огневые, как блеск нестерпимый
Мировых лучезарных ракет,
Были яркие дни, как крыло серафима,
Были тихие дни, как прозрачные дымы,
Были нежные дни, как улыбки любимой, —
А теперь этих дней уже нет!
Наши клумбы в саду
Искалечены, как после пыток.
Ветер рвет на ходу
Лепестки маргариток.
Он не знает пощад,
Исступленный грабитель,
Плачет сад,
Словно робких монахинь обитель.
Это празднует месть
Кто-то, любящий тьму.
Не дано ведь доцвесть
Ничему.
