2. Достижение воздушного превосходства в качестве предварительного условия для вторжения (операция "Морской лев").
3. Разгром Англии посредством тотальной воздушной войны.
Оглядываясь назад, можно утверждать, что немецкие военно-воздушные силы, несмотря на их численную мощь и современное техническое снаряжение, вряд ли были в состоянии выполнить хоть одну из вышеуказанных задач.
Так, в соответствии с немецкими расчетами против 2500 самолетов, бывших в наличии у германских военно-воздушных сил, в распоряжении Британии находилось около 3600 военных самолетов. Численное меньшинство приблизительно уравнивалось нашим техническим превосходством. Так или иначе, но по отношению к воздушным силам, это вовсе не обязательно являлось следствием дальновидных и предусмотрительных планов. Самолет "Me-109", в то время самый лучший истребитель в мире, не просто превосходил все неприятельские модели, выпущенные между 1935-м и 1940 голами, он был лидером и являлся прототипом международной конструкции истребителя. Он появился не вследствие требований, выдвинутых ходом воздушных боев, а напротив, скорее был подарком изобретательной мысли авиаконструктора Мессершмитта. Вначале на этот самолет смотрели с большим недоверием и он был почти совсем отвергнут. Да и в серийное производство был запущен слишком поздно. Если бы массовое производство было достигнуто в первые два года войны, то это обеспечило бы немцам абсолютное превосходство в воздухе.
Старые боевые летчики времен Первой мировой войны, сидевшие теперь за "штурвалом управления" высшего командования люфтваффе во главе с Герингом, имели в своем летном багаже вынужденный пропуск длиной в 15 лет, видимо, по этой причине ими было утрачено чувство связи со стремительно развивавшейся авиацией. Они придерживались идеи что в воздушном бою определяющим фактором является главным образом маневренность во время виража. Конечно, у "Ме-109" отмечались слишком большая нагрузка на крыло и слишком высокая скорость, чтобы соответствовать таким требованиям. Они не могли или не были способны понять, что для современного истребителя крутой разворот, как форма воздушного боя, представляет собой исключение из правил, и помимо этого все более ясно осознавалась вся важность ведения как огня, так и боя из замкнутого пространства кабины. Дополнительно к своим другим ошибочным представлениям они также опасались, что повышенная скорость взлета и посадки "Ме-109" выдвигает неразрешимые авиационные проблемы. Конечно, все эти представления были выявлены па практике как ошибочные, а сегодня они звучат как легенда из каменного века авиации. Однако мы не должны тешить себя ложными надеждами даже находясь на пороге сверхзвуковой авиации: ничто не меняет сути самого феномена. Ошибки по обыкновению имеют вневременной характер и неизменно повторяются снова и снова. Тем не менее все эти недочеты являлись болезненными реалиями своего времени, они убедительно подтверждали тот факт, что производство немецких истребителей начиналось очень вяло и неторопливо, так что своего пика оно достигло только тогда, когда война была уже фактически проиграна. В начале 1940 года месячное производство истребителей "Ме-109" составляло 125 штук. За то время, пока Удет был главным ответственным лицом за производство самолетов, эта цифра возросла до 375, но к началу 1942 года вновь упала до 250 машин. В 1943 году Мильх увеличил производство до 1000 машин, но максимальный уровень производства был достигнут под руководством Шпеера 2500 истребителей в месяц. Это было осенью 1944 года!
Следовательно, в конце 1944 года наше производство истребителей в двадцать раз превышало уровень производительности, который был достигнут в тот период времени, когда люфтваффе вступило в битву за Англию. Если бы мы добились в 1940-м или пускай даже в 1941 году уровня производства истребителей 1944 года, то люфтваффе никогда не утеряло бы превосходства в воздухе, в связи с чем исход войны мог оказаться совсем иным. В то время такого количества выпускаемых самолетов вполне можно было достичь. К тому же этому не препятствовали ни технические основания, ни нехватка сырья. Эта проблема также не зависела от воли одного человека, на которого бы возлагалась в различное время задача вооружения немецких военно-воздушных сил. В целом это была основополагающая идеологическая позиция, занимаемая германским руководством относительно войны в воздухе, к связи с чем необходимо привести некоторые дополнительные объяснения.
Стратегическая мысль Гитлера была исключительно сосредоточена на наступательных действиях. Его первоначальные успехи словно подтверждали его правоту и, более того, вне всякого сомнения, служили веским подкреплением его точки зрения. Поэтому поводом для его внимательного отношения к воздушной войне послужили идеи итальянского генерала военно-воздушных сил Дуэ, заключая в себе, по-видимому, какую-то долю очарования для Гитлера. Сама идея уничтожения противника с воздуха, подавление любого очага сопротивления посредством ужасающих бомбардировок весьма подходила его концепции блицкрига. Враг должен быть разбит, и все его средства для возможных контр-наступательных действий должны быть уничтожены еще до того момента, как он будет вынужден перейти к обороне. Похожую идею высказывал уже первый начальник штаба люфтваффе генерал Вебер, который был привержен подобным идеям еще будучи армейским офицером. Еще до того, как он погиб в авиакатастрофе летом 1936 года, его уже считали немецким преемником Дуэ или Ружерона, так как им особо подчеркивалась важная роль бомбардировщиков, что полностью соответствовало идеям Гитлера и Геринга. С самого начала истребители играли второстепенную роль. Если можно так сказать, к ним относились терпимо, воспринимая как необходимое зло в качестве уступки столь непопулярной обороне. Смысл стратегической концепции, бытовавшей в то время в Германии, состоял в том, чтобы рассматривать немецкие военно-воздушные силы в качестве инструмента для нападения. Поэтому прежде всего требовались бомбардировщики, и если, вопреки всем ожиданиям, они не могли добиться превосходства в воздухе, то, в соответствии с теорией Дуэ, это необходимо было сделать при помощи внезапных налетов, уничтожая неприятельские воздушные силы еще на земле. Но потом, в связи с явной необходимостью защиты бомбардировщиков, их налеты должны были происходить под прикрытием истребителей. Однако подобное допущение принималось в расчет против желания и вызывалось только абсолютной необходимостью, потому что радиус оперативных действий бомбардировщика при этом следовало еще больше ограничить, что уже не очень убедительно. Причем у бомбардировочной авиации (как вида оружия) отнималась бы ее особенность, ведь для войны сама эта авиация прежде всего должна была стать стратегическим и решающим средством нападения.
