государя не может быть глупых министров, ибо он может о достоинстве каждого рассудить и правые советы отличить”. Петр выслушал все терпеливо и, расцеловав Долгорукого, сказал: “Благий рабе верный! В мале был ecи мне верен, над многими тя поставлю”. Меншикову и другим сие весьма было прискорбно, — так заканчивает свой рассказ Татищев, — и они всеми мерами усиливались озлобить его государю, но ничего не успели».
Яков Федорович умер летом 1720 г. и, по преданию, похоронен на Васильевском острове в Петербурге, в ограде собора Св. Андрея Первозванного.
«Полудержавный властелин»
Однако ближайшим другом Петра оставался Александр Данилович Меншиков. Он умел ценить эту дружбу и держался за нее обеими руками. Именно он причина той интриги, что окончательно вытеснила из сердца Петра Анну Монс — креатуру Лефорта, а возвела на трон Марту Скавронскую — креатуру Меншикова. И желай закрепить свои позиции, начал судебное преследование Анны. История эта превосходно рисует как характер и «методы политической борьбы» Меншикова, так и вообще нравы, царившие при Дворе Петра.
А.Д. Меншиков
Еще в апреле 1703 г., переправляясь через Неву по пути в Шлиссельбург, утонул саксонский посланник Фридрих фон Кёнигсегг. В его вещах нашли любовные письма от Анны и ее медальон. Эти письма, по всей видимости, написаны за пять лет до того, когда Петр на полгода уехал в Великое посольство.
Разгневанный Петр посадил Анну, ее сестру и мать под домашний арест, приказав Ромодановскому следить за ней. Против Анны и ее родных возбудили уголовное дело, их обвиняли в получении взяток на большие суммы. Всего в деле фигурировало более 30 человек.
Лишь через три года царь «дал позволение Монше и ея сестре Балкше в кирху ездить». Но в то же время Анну обвиняли еще и в ворожбе, направленной на возвращение к ней государя.
И тут появился «рыцарь в сияющих доспехах» — прусский посланник Георг-Иоганн фон Кейзерлинг, выходец из старинного вестфальского рода, уже не молод, и, по отзывам современников, не красив. «Царев токарь», Андрей Нартов, в своих записках патетически восклицает: «Представьте себе: не сумасшествие ли это? Предпочесть двадцатисемилетнему разумом одаренному и видному государю чужестранца, ни тем, ни другим не блистающего!»
Но как бы ни было, а поведение Кейзерлинга по отношению к Анне нельзя назвать иначе, как рыцарским. В 1707 г., когда Двор и дипломаты находились в Люблине, в главной квартире русской армии, ожидавшей Карла XII, Кейзерлинг писал оттуда своему государю: «Ваше королевское величество соблаговолит припомнить то, что почти всюду рассказывали в искаженном виде обо мне и некоей девице Монс, из Москвы — говорят, что она любовница царя. Эта девица Монс, ее мать и сестра, лишенные почти всего, что имели, содержатся уже четыре года под постоянным арестом, а ее трем братьям преграждена всякая возможность поступить на царскую службу, а также им запрещен выезд из государства. Я, по несчастию, хотя невинным образом, вовлеченный в их роковую судьбу, считал себя обязанным, столько же из сострадания, сколько по чувству чести, заступиться за них, и потому, заручившись сперва согласием Шафирова и князя Меншикова, я взял с собою одного из братьев, представил его царю и Меншикову, и был ими благосклонно принят».
Далее он описывает, как ходатайствовал перед царем за Монсов, но тот «лукавым образом предупрежденный князем Меншиковым, отвечал сам, что он воспитывал девицу Монс для себя, с искренним намерением жениться на ней, но так как она мною прельщена и развращена, то он ни о ней, ни о ее родственниках ничего ни слышать, ни знать не хочет».
Тут Меншиков принялся ругать Анну, назвав ее публичной женщиной и сказав, что сам не раз с ней «развлекался». Кейзерлинг начал ему возражать. Тогда Меншиков и Петр «напали с самыми жесткими словами и вытолкнули меня не только из комнаты, но даже вниз по лестнице, через всю площадь. Я принужден был вернуться домой на кляче моего лакея, — свою карету я уступил перед обедом посланнику датского короля, рассчитывая вернуться в его экипаже, который еще не приезжал».
Столь жестокое обращение с послом Пруссии вызвало дипломатический скандал. Растерянные дипломаты писали своим королям: «Один Бог может постичь существование такого народа, где не уважается ни величие коронованных лиц, ни международное право и где с иностранными сановниками обращаются как с своими рабами».
Кейзерлинг вызвал Меншикова на дуэль. В конце концов, чтобы как-то погасить скандал, виновными объявили гвардейцев, стоявших в тот день в карауле и якобы спустивших Кейзерлинга с лестницы, приговорили к казни, но посол не захотел быть причиной смерти подневольных людей. Вот еще отрывок из его письма прусскому королю: «…вчера, в 10-ть ч. утра, целый эскадрон лейб-гвардейцев провел этих двух преступников, в оковах и цепях, мимо здешнего дворца вашего королевского величества, по главнейшим улицам предместий и города, до большой площади Краковского предместья перед так называемым Казимирским дворцом, где имеют свое помещение его царское величество и князь Меншиков. Приговор был уже почти исполнен: русский поп уже дал преступникам свое наставление к принятию смерти, уже благословил их распятием, уже даны были им свечи в руки, глаза были повязаны и уже командир, майор Иоанн Котлер, скомандовал к прикладу, как тут находившийся уже секретарь вашего королевского величества, Лельгеффель, объявил помилование, привезенное генерал-адъютантом князя Меншикова, фон-Брукенталем, и обнародованное, впоследствии от высочайшего имени вашего королевского величества, и снова весь эскадрон привел преступников ко мне, во дворец вашего королевского величества, куда прибыли в то же время королевский датский посланник Грунд и разные другие офицеры, приглашенные мною в обеду; тут виновные, на дворцовой площади, пали ниц и со смирением благодарили за милостиво дарованную им вашим королевским величеством жизнь. Потом, по моему требованию, они были освобождены от цепей и, по обычаю, угощены мною водкой, которую выпили во здравие вашего королевского величества и его царского величества, командующие же офицеры приглашены были мною к обеду. Я всеподданнейше остаюсь в уповании на высочайшее благоволение вашего королевского величества по поводу полученного мною, вследствие высочайшего вашего желания, такого блестящего удовлетворения и совершенного прекращения недоразумений и неприятностей, происшедших единственно от излишней выпивки, в чем погрешили в тот день даже сами лейб-гвардейцы».
Расследование по поводу взяток и колдовства велось в общей сложности четыре года и прекращено в 1707 г., а еще три года спустя Кейзерлинг получил разрешение на брак с Анной Монс. Свадьба состоялась 18 июня 1711 г. в Немецкой слободе.
Но через полгода Кейзерлинг скончался по
