* * *
В то время оборонческие настроения в солдатских массах стали ослабевать. Особенно после провозглашенного Керенским наступления, сразу же потерпевшего позорное поражение. Временное правительство ввело на фронтах смертную казнь, что не могло не вызвать всеобщего возмущения.
В сентябре-октябре почти на всех солдатских митингах нам, большевикам, удавалось одерживать верх в спорах с меньшевиками и правыми эсерами по вопросам войны и мира. К октябрю 1917 г. большинство солдат не только Тифлисского гарнизона, но и частей и гарнизонов всего Кавказского фронта встали на сторону большевиков. За эсерами оставались юнкерские и офицерские школы, служащие военного аппарата фронта, отдельные воинские подразделения и почти все офицерство.
Солдатская масса была готова с оружием в руках добиваться установления Советской власти на Кавказе. Что же касается местного населения, то здесь соотношение сил было далеко не в нашу пользу. Положение осложнилось тем, что через два дня после выстрела "Авроры" Кавказский краевой комитет партии в Тифлисе своим большинством без участия Шаумяна принял специальное обращение, в котором ориентировал партийные организации края не на завоевание власти, а на "безболезненный и мирный переход" ее к Советам, хотя условий для этого в крае не было.
Воспользовавшись ошибочным решением крайкома партии, меньшевики перешли к активным действиям. Они пытались вытеснить из Тифлиса некоторые большевистски настроенные войска, препятствовали вступлению в город новых революционных частей, возвращающихся с фронта, создавали в противовес им национальные полки и в союзе с помещиками и капиталистами укрепили силы контрреволюции.
Объявив военное положение в Тифлисе, меньшевики напали на арсенал, который охранялся большевистски настроенными солдатами, и овладели им. Захваченное оружие они использовали для вооружения своих воинских частей.
Прибыв в эти критические дни в Тифлис, Шаумян начал сразу же активно выступать за революционную тактику. Разногласия, возникшие в крайкоме партии, вынудили Шаумяна 23 ноября телеграфировать Ленину. Но телеграммы были перехвачены меньшевиками и до Ленина не дошли. Тогда Шаумян направил Камо с письмом к Ленину, а сам уехал в Баку. Спустя месяц Камо привез в Тифлис мандат о назначении Шаумяна чрезвычайным комиссаром Кавказа.
В конце ноября 1917 г., когда Шаумян собирался уехать в Баку, он посоветовал мне вернуться туда же, где Советская власть победила и где предстояла большая работа по ее укреплению. Я последовал его совету. Ашхен была, правда, недовольна моим отъездом.
Влияние большевиков среди бакинского пролетариата очень сильно возросло после всеобщей забастовки рабочих нефтепромыслов, удачно проведенной в сентябре 1917 г. под руководством Алеши Джапаридзе и Вани Фиолетова.
15 октября 1917 г. состоялось расширенное заседание Бакинского Совета совместно с представителями промыслово-заводских комиссий, полковых, судовых и ротных комитетов. Большинство участников заседания было уже на стороне большевиков и поддерживавших их левых эсеров. Шаумян предложил собранию объявить себя временным расширенным Бакинским Советом рабочих и солдатских депутатов.
26 октября 1917 г. в Баку пришло известие, что революционные силы Петрограда свергли Временное правительство и провозгласили в России власть Советов. Большевики встретили это известие общим ликованием. На заседании Бакинского Совета было принято постановление о том, что "высшей властью в городе Баку является Исполнительный комитет Совета рабочих и солдатских депутатов". Так, без вооруженной борьбы в Баку был провозглашен переход власти в руки Бакинского Совета рабочих и солдатских депутатов.
После Октября главное внимание уделялось укреплению вооруженной опоры Совета. При Бакинском комитете была создана боевая партийная дружина, в промысловых районах организовывались отряды красногвардейцев. В Каспийской военной флотилии большинство матросов поддерживало Советскую власть.
Дело в том, что в связи с объявлением демобилизации и изданием Декрета о передаче земли крестьянам солдаты бакинского гарнизона, в большинстве своем состоявшие из крестьян Центральной России, стали уезжать на родину. Остатки старой армии, поддерживавшие Советскую власть, таяли изо дня в день и наконец совершенно распались. Встала задача создания новой революционной армии.
Работа по организации армии широко развернулась примерно в конце февраля начале марта 1918 г. Ее возглавил старый большевик Григорий Корганов, пользовавшийся огромным авторитетом среди солдат Кавказского фронта. Его заместителем стал Борис Шеболдаев, тоже большевик с дореволюционным стажем. Были созданы интернациональные батальоны, полки, вспомогательные войсковые части, сформировано три бронепоезда. К июню 1918 г. в районе Баку удалось собрать 13 тыс. красноармейцев, сформировать их в батальоны, объединить в четыре бригады и в основном закончить формирование штаба корпуса.
Для подготовки командных армейских кадров в Баку была создана инструкторская школа во главе с очень способным военным организатором, членом Военно-революционного комитета Солнцевым, прибывшим с турецкого фронта.
Войсковые части Красной Армии по своему составу до мая 1918 г. были интернациональными. Но в Баку существовали тогда и национальные советы армянский и азербайджанский. Из демобилизованных солдат и офицеров эти советы создали и свои собственные национальные воинские части. Азербайджанские национальные вооруженные силы были объединены в так называемую "Дикую дивизию". Опираясь на нее, азербайджанские буржуазно-помещичьи круги подняли в марте 1918 г. восстание против Бакинского Совета рабочих депутатов. Однако в ходе трехдневных уличных боев это восстание было подавлено.
В то же самое время реакционные банды имама Гоцинского из Дагестана пошли походом на Хачмас и придвинулись вплотную к Баку. В их составе был полк "Дикой дивизии", прошедший школу мировой войны. В день, когда восстание в Баку было подавлено, они находились еще в 15 км от города и соединиться с восставшими не успели. Части Красной Армии численностью около 2 тыс. человек отбросили их далеко от Баку, освободили районы Азербайджана, захваченные Гоцинским, а также дагестанские города Дербент и Петровск (ныне Махачкала). В результате этой победы было открыто сухопутное сообщение между Северным Кавказом и Баку, столь необходимое для доставки хлеба населению.
В уличных мартовских боях я был ранен и находился в военном госпитале. Шаумяну стало известно, что скоро я выхожу из госпиталя, но у меня по-прежнему нет квартиры. Он буквально потребовал, чтобы я поселился в его новой квартире, и я долгое время жил у Шаумяна фактически как член его семьи. Это дало мне возможность часто общаться с Шаумяном и с людьми, которые приходили к нему. В результате я оказался в курсе многих партийных и государственных дел, что, несомненно, способствовало моему политическому росту.
