Смерть отца оказалась наиболее тяжелым переживанием детства Тэмуджина. Лишившись кормильца и защитника, семья вмиг оказалась на грани голодной смерти. Представители небогатого и маловлиятельного клана оставили в степи на верную смерть Оэлун с ее пятью детьми и Сочигел с ее двумя детьми, что соответствовало негласным законам степи, написанным кровавыми инстинктами выживания. При этом девятилетний мальчик увидел, как легко преодолевается грань между жизнью и смертью: согласно преданию, когда один из стариков клана попытался встать на защиту двух несчастных женщин, молодой воин бросил в него копье и оставил корчащегося в агонии защитника умирать на глазах оставленных женщин и детей. Тэмуджин убедился, что жизнь человеческая ничего не стоит, если ее нечем защитить, и это стало сильнейшим стрессом и самым глубоким отпечатком в его психике. Всю жизнь он будет стремиться создать железное кольцо защиты и приобрести влияние, что позволит не умереть презренной смертью беззащитного. Ради этого он будет убивать, постоянно уничтожать других, лишь бы только убедить всех в своей силе и неприкосновенности.
Но если кто-то и собирался умирать, то только не мать Тэмуджина. Древние источники упоминают о мудрости и терпеливости этой женщины, которая спасала потомство, порой перебиваясь ягодами, дикими яблоками и кореньями. В то страшное и голодное время между жизнью и смертью в степи взрослеющий мальчик часто размышлял о возрождении рода и мести за отца. Месть и кровавая борьба были свойственны его народу, но для Тэмуджина они стали постоянным раздражителем, ибо опасность нападения более сильных кочевников и перспектива умереть от голода на долгие годы стали постоянными спутниками осиротевшей семьи отважного воина Есугэй-багатура. Взрослеющий мальчик все время ощущал себя незащищенным, в этом тяжелом периоде берет начало его устойчивая параноическая акцентуация, выражающаяся в неистребимом желании доминировать над всем окружающим миром, в болезненной нетерпимости к чужому лидерству и высоком уровне конфликтности с окружающими.
Смерть отца усилила акцентуацию Тэмуджина на матери, которая не только была непререкаемым авторитетом для детей, но фактически возглавила и воодушевила всех оставленных на произвол судьбы на борьбу за жизнь. Ее терпеливое мужество также отпечаталось в душе будущего монгольского предводителя; в этот самый суровый период своей жизни он приобрел такие качества, как выносливость и умение выжидать. От матери ему передалась и неистовая жажда жизни, звериная изворотливость и необычайная приспособляемость к обстоятельствам. Материнская любовь и вера в первенца вселили в него неистощимую уверенность в своих силах. Кроме того, разделяя традицию степных кочевников в отношении многоженства как признака могущества и высокого благосостояния, он останется духовно верен одной, первой женщине, которую встретил еще в начале своего пути к власти.
Но мать дала ему и другой импульс – непримиримость, неумение делить власть. На поверку непримиримость и стремление к абсолютному лидерству у Тэмуджина оказались на редкость многослойными. Все началось с проявления Эдипова комплекса по отношению к сводному старшему брату, который в степной иерархии замещал отца и реально претендовал на его роль. Любя и уважая свою мать, Тэмуджин неожиданно столкнулся с традицией, которая могла помешать ему осуществить свои мечты. Речь идет о том, что довольно часто в древней воинственной степи с ее всегда высокой смертностью и высокой стоимостью женщины как товара место погибавшего мужчины занимал его сын от другого брака. Таким образом обеспечивалось продолжение рода, удовлетворение эротических влечений быстро подрастающих, но часто не способных выкупить себе жену юношей, и, что особенно важно, все члены семьи связывались узами кровного родства. Последнее формировало у них обостренное чувство военного союза в вечной борьбе за выживание в стычках с противоборствующими родами. Другими словами, мать Тэмуджина, еще довольно молодая женщина, должна была стать женой его сводного брата Бегтера, а сам Бегтер, соответственно, новым главой рода как старший по возрасту. Возможно, Тэмуджин покорился бы традициям, если бы суммарное количество раздражителей не переполнило чашу его терпения. Старший брат и без того постоянно донимал Тэмуджина, диктуя ему свою волю, пытаясь подавить психологически и нередко отбирая из-за этого скудную добычу. Хотя притеснения со стороны старшего брата кажутся многим биографам основой конфликта братьев, они являлись скорее следствием скрытого мужского противоборства и состязанием за любовь женщины. Инфантильный страх Тэмуджина потерять любимого человека вступал в столкновение со стремлением старшего по возрасту юноши закрепить свое лидерство, в том числе и посредством приобретения власти над женщиной, матерью противника. Похоже, Тэмуджин рассматривал такое внедрение в свое пространство как открытый вызов, поскольку возвышение Бегтера с приобретением власти мужа над его матерью по законам степи означало и пожизненную власть над ним самим и его младшими братьями. Правда состоит в том, что, проиграй тринадцатилетний подросток, быстро превращавшейся в мужчину, этот поединок, он был бы как личность подавлен навсегда и никогда бы не стал Чингисханом. Развитие ситуации ускорила сама Оэлун, когда неожиданно потребовала от Тэмуджина и его младших братьев беспрекословного повиновения старшему в семье – Бегтеру. Она же недвусмысленно намекнула на то, что Бегтер вскоре займет место его отца. Находясь в состоянии длительного стресса в результате унижений со стороны старшего брата, постоянно голодный и, наконец, теряя, как ему казалось, материнскую любовь, Тэмуджин решился на крайний шаг – убийство брата. Это было двойное преступление, поскольку означало не только отступничество от вековой традиции, но и отвержение семьи и своего рода – самой главной и неприкосновенной ценности в степи. Юноша, уже чувствовавший себя мужчиной, как указывает «Сокровенное сказание», бесстрастно пустил смертоносную стрелу в спину ненавистного родственника, заставив своего младшего брата пустить такую же стрелу в грудь Бегтера. Человек убил человека, освободившись не только от психического давления, но и от неимоверной тяжести табу. Отныне жизнь другого человека для Тэмуджина перестала представлять ценность, как внушало некое подобие общества. Сначала он увидел своими глазами смерть и убедился, как тонка нить, связывающая живое существо с этим миром. А затем он сам породил смерть, укрепившись в мысли, что лишь наличие силы дает ему право лишать жизни другого. Он много вынес из своего поступка: деструктивные устремления стали укореняться в нем, приобретая черты единой стратегической линии поведения. Он совершил убийство ради самоутверждения и признания его власти маленьким мирком из нескольких человек. И добился своего, вызвав вместе с трепетным ужасом и уважение менее решительных обитателей микросоциума.
