Ознакомительная версия.
За обрядом одевания невесты наблюдала сама Государыня при участии наиболее заслуженных статс-дам и фрейлин. Волосы Ксении были положены длинными локонами, и на голове укреплена очень сложным способом драгоценная корона.
Я помню, что она была одета в такое же серебряное платье, что и моя сестра Анастасия Михайловна и как все Великие Княжны в день их венчания. Я помню также бриллиантовую корону на ее голове, несколько рядов жемчуга вокруг шеи и несколько бриллиантовых украшений на ее груди.
Наконец мне показали невесту, и процессия двинулась. Сам Государь Император вел к венцу Ксению. Я следовал под руку с Императрицей, а за нами вся остальная Царская фамилия в порядке старшинства. Миша и Ольга, младшие брат и сестра Ксении, мне подмигивали, и я должен был прилагать все усилия, чтобы не рассмеяться. Мне рассказывали впоследствии, что „хор пел божественно“. Я же был слишком погружен в мои мысли о предстоящем свадебном путешествии в Ай-Тодор, чтобы обращать внимание на церковную службу и наших придворных певчих…
Мы возвращались во дворец в том же порядке, с тою лишь разницей, что я поменялся местом с Государем и шел впереди под руку с Ксенией.
— Я не могу дождаться минуты, когда можно будет освободиться от этого дурацкого платья, — шепотом пожаловалась мне моя молодая жена. — Мне кажется, что оно весит прямо пуды. Как бы я хотела поскорее встать из-за стола. Посмотри на папа, он прямо без сил…
Только в 11 час. вечера мы могли переодеться и уехать в придворных экипажах в пригородный Ропшинский дворец, где должны были провести нашу брачную ночь. По дороге нам пришлось переменить лошадей, так как кучер не мог с ними справиться…
Ропшинский дворец и соседнее село были так сильно иллюминованы, что наш кучер, ослепленный непривычным светом, не заметил маленького мостика через ручей, и мы все — три лошади, карета и новобрачные — упали в ручей. К счастью, Ксения упала на дно экипажа, я на нее, а кучер и камер-лакей упали прямо в воду. К счастью, никто не ушибся, и к нам на помощь подоспела вторая карета, в которой находилась прислуга Ксении. Большая шляпа с страусовыми перьями Ксении и пальто, отделанное горностаем, были покрыты грязью, мои лицо и руки были совершенно черны. Князь Вяземский, встречавший нас при входе в Ропшинский дворец, как опытный царедворец, не проронил ни одного слова…
Семья вел. кн. Ксении Александровны и вел кн. Александра Михайловича. 1911 г.
Нас оставили одних… Это было впервые со дня нашего обручения, и мы едва верили своему счастью. Может ли это быть, что никто не помешает нам спокойно поужинать!
Мы подозрительно покосились на двери и затем… расхохотались. Никого! Мы были действительно совсем одни. Тогда я взял ларец с драгоценностями моей матери и преподнес его Ксении. Хотя она и была равнодушна к драгоценным камням, она все же залюбовалась красивой бриллиантовой диадемой и сапфирами.
Мы расстались в час ночи, чтобы надеть наши брачные одежды. Проходя в спальную к жене, я увидел в зеркале отражение моей фигуры, задрапированной в серебряную парчу, и мой смешной вид заставил меня снова расхохотаться. Я был похож на оперного султана в последнем акте…
На следующее утро мы возвратились в С.-Петербург для окончания свадебного церемониала, который заключался в приеме поздравлений дипломатического корпуса в Зимнем Дворце, в посещении усыпальницы наших царственных предков в Петропавловском соборе и поклонении чудотворной иконе Спасителя в домике Петра Великого. На вокзале нас ожидал экстренный поезд. Быстро промчались семьдесят два часа пути, и новая хозяйка водворилась в Ай-Тодор. Здесь мы строили планы на многие годы вперед и рассчитывали прожить жизнь, полную безоблачного счастья».
* * *
По-другому сложилась судьба ее младшей сестры Ольги Александровны. Родители, желая оставить ее в России, выбрали ей в мужья еще одного представителя рода Ольденбургских — Петра Александровича. Брак, заключенный без малейшей склонности с обеих сторон, не мог быть счастливым и в течение долгих лет оставался чистой формальностью, так как Петр, будучи гомосексуалом, не стремился к супружеским отношениям. Ольга Александровна пишет: «Иногда мне приходило в голову, что нам, Романовым, лучше бы родиться без сердца. Мое сердце было еще свободным, но я была связана узами брака с человеком, для которого я была всего лишь носительницей Императорской фамилии. Чтобы потрафить своей жесткой, честолюбивой матери, он стал номинальным зятем Императора. Если бы я вздумала рассказать кузену Петру о своем сердце, истосковавшемся по любви и нежности, он счел бы меня сумасшедшей».
В 1903 году Ольга познакомилась в Гатчине с офицером Кирасирского полка Николаем Куликовским. «Это была судьба, — рассказывает она. — И еще — потрясение. Видно, именно в тот день я поняла, что любовь с первого взгляда существует… Мне было двадцать два года, впервые в жизни я полюбила, и я знала, что любовь мою приняли и ответили взаимностью».
Ей пришлось ждать развода долгих десять лет. Впрочем, Петр Александрович взял Куликовского в адъютанты и сообщил ему, что он может поселиться в особняке великой княгини на Сергиевской улице. В 1914 году великая княгиня в качестве сестры милосердия отправилась на фронт, а Куликовский последовал за своим полком. Развод состоялся в 1915 году, и в 1916-м Ольга с Николаем обвенчались. У них было два сына, Тихон и Гурий.
Вел. кнж. Ольга Александровна
Протопресвитер Георгий Шавельский, навещавший великую княгиню в Крыму перед ее отъездом в эмиграцию, писал: «Следующее мое свидание с вел. княгиней Ольгой Александровной было 12 ноября 1918 года в Крыму, где она жила со вторым своим мужем, ротмистром гусарского полка Куликовским. Тут она еще более опростилась. Не знавшему ее трудно было бы поверить, что это великая княгиня. Они занимали маленький, очень бедно обставленный домик. Великая княгиня сама нянчила своего малыша, стряпала и даже мыла белье. Я застал ее в саду, где она возила в коляске своего ребенка. Тотчас же она пригласила меня в дом и там угощала чаем и собственными изделиями: вареньем и печеньями. Простота обстановки, граничившая с убожеством, делала ее еще более милою и привлекательною».
* * *
Первая мировая война значительно осложнила выбор женихов для дочерей последнего императора. Анна Вырубова вспоминает: «Когда теперешний король (тогда еще принц) Румынии приехал просить руки великой княжны Ольги, он влюбился в Марию. Однако императрица не хотела и слышать о браке, она говорила, что Мария еще не переросла своей детской». Однако никто тогда еще не знал, какую страшную участь готовит судьба этой семье.
Ознакомительная версия.
