Один из редакторов радикального журнала «Nation» писатель Линкольн Колкорд писал Буллиту 29 мая 1919 года из Нью-Йорка: «Я не могу и передать Вам, как нас всех здесь обрадовало Ваше письмо президенту. Примите, пожалуйста, мое полное одобрение и сердечные поздравления в связи с правильностью Вашей позиции в этом деле. Вы должны знать, что в Америке эта ситуация получила полное публичное признание… Все газеты в передовых статьях цитируют из Вашего письма». Однако, писал он позже, 16 сентября, их общие друзья теперь считали Буллита «бесчестным молодым человеком». Сам Колкорд с этим не соглашался: «Я представляю себе, что Вы натолкнетесь на такого рода критику во всех салонах Нью-Йорка, которые считают себя либеральными. Ради Бога, не принимайте этого всерьез».
У Вильсона и его любимого создания – Лиги Наций – было много врагов. Буллит стал, однако, первым американцем, кто публично продемонстрировал несправедливость Версальского договора и предсказал, что этот мир ведет к новой войне. Показания Буллита помогли консервативным сенаторам, убежденным врагам Вильсона провалить ратификацию Версальского договора. Америка не стала членом Лиги Наций, созданной личными усилиями ее президента; без Америки эта международная организация оказалась неспособной ни поправить мир, ни предотвратить войну. После подписания Версальского мира прошло почти сто лет. Выводы Кейнса и Лансинга, Фрейда и Буллита – о неспособности Лиги Наций сохранить мир и об унижении Германии как важном (хотя и не единственном) факторе, который вел к новой войне в Европе, – подтверждены историей. Верен и собственный вывод Буллита, с которым соглашался Фрейд, но вряд ли согласился бы Кейнс: что отказ Вильсона рассмотреть предложения русских большевиков был самой большой ошибкой Парижских переговоров.
Совместная книга о Вудро Вильсоне, написанная Буллитом вместе с Фрейдом, в большой степени посвящена разбору ошибок Парижских переговоров; многие позднейшие письма Буллита и его донесения Рузвельту содержат деликатные предупреждения о том, что эти ошибки не должны повториться. Американские стратеги, заканчивавшие Вторую мировую войну – Рузвельт, Маршалл, Паттон, – получили военно-политическое образование, когда молодыми людьми заканчивали Первую мировую войну. Все они, включая и самого Рузвельта, стремились выиграть новую войну, готовясь к старой; они стремились избежать ошибок Вильсона и их повторяли. «Как мы выиграли войну и проиграли мир», так называлась самая известная из послевоенных статей Буллита, построенная на печальной аналогии между провальными переговорами Версаля и Ялты.
Америка училась на своих ошибках и она завершила Вторую мировую войну способом, который был противоположен ее способу завершить Первую мировую войну. Отказ Америки и всех ее союзников, кроме СССР, от аннексий и контрибуций; план Маршалла, финансировавший реконструкцию Европы американскими деньгами; Бреттон-Вудская финансовая система, защитившая послевоенные страны от инфляции (одним из ее авторов был Кейнс); создание процветавшей, хоть и разделенной послевоенной Германии – все это вдохновлялось горьким опытом Версаля, желанием избежать его ошибок, a может, и исправить их. Намерения вновь были благими. На деле, однако, парализованный Рузвельт, уступивший Сталину в Ялте, навязчиво и не вполне сознательно, будто в акте фрейдовского повторения, воспроизвел парижскую «капитуляцию» парализованного Вильсона. И, как стало понятно еще позднее, Организация Объединенных Наций воспроизвела многие черты вильсоновской Лиги Наций.
В апреле 1922 года Германия и Россия заключили в итальянском городке Рапалло новое сепаратное соглашение. Денонсируя условия Брестского мира, они отказывались от взаимных претензий и переходили к сотрудничеству в экономической и военной областях. Рапалльское соглашение заложило основы секретному перевооружению Германии. Военное сотрудничество с Советским Союзом позволило Германии уклониться от ограничений Версальского мира, а российские и украинские ресурсы – уголь, руда, нефть, зерно – восполнили ей потерянный Эльзас.
Накануне того дня, когда подписавший это соглашение просвещенный индустриалист Вальтер Ратенау был в упор расстрелян немецкими «патриотами», американский журналист Герман Бернштейн взял два интервью, у Ратенау и Буллита. Ратенау отрицал военный характер российско-германского сотрудничества, настаивая на его конструктивной роли в мирном восстановлении обеих стран. Ответ Буллита был иным; он был уверен, что Рапальское соглашение – прелюдия к военному союзу двух государств. «Все, что союзники сделали в отношении Германии и России, – говорил Буллит, – физически бросает эти две нации в объятия друг друга». Настанет день, говорил Буллит, когда атлантическим державам будет противостоять новая и страшная комбинация сил. В нее войдут «перестроившаяся Германия, восстановленная Россия, раздраженный и озлобленный исламский мир», и еще Япония и Китай (мы видели, что об этом «кошмарном союзе» Буллит давно уже говорил с Хаусом). И случится это противостояние, пророчествовал теперь Буллит, через 25–30 лет, то есть около 1950 года [51]. Правда, пакт Молотова – Риббентропа случился несколько раньше и оказался непрочен, да и исламский мир не имел к нему отношения. И все же это Гитлер со Сталиным завершили то, что Буллит с молодым энтузиазмом назвал Европейской революцией.
У миллионов европейцев, которые не видели смысла ни в самой империалистической войне, ни тем более в ее грабительском завершении Версальским трактатом, было много оснований для протеста; трагично, что олицетворением этого анти-Версальского движения стал Гитлер, а не Буллит, Кейнс или Ратенау. История необратима, и работа нового поколения лидеров над ошибками, совершенными прежним поколением, выборочна и частична. Новая ситуация предлагает уникальные возможности, о каких никто раньше и не гадал. Но шансы, которые не были использованы в прошлом, не повторяются; более того, они в такой степени несовместимы с настоящим, что кажутся немыслимыми, а потому оказываются забыты. В Тегеране, Ялте и других местах президенту Рузвельту пришлось уделить коммунистической России внимание, которого лишил ее президент Вильсон; но в отличие от Австро-Венгерской империи, расчлененной Версальским договором, Советский Союз не только сумел удержать большую часть территорий Российской империи, но и привел под свой «мандат» новые земли Восточной Европы. Расчленением социалистического блока пришлось заниматься следующему поколению российских, европейских и американских политиков. И возможно, что старые ошибки повторены вновь: завершение Холодной войны, окончившееся распадом СССР, унижением России и формированием в ней новой реваншистской элиты, пошло по сценарию, который оказался ближе к завершению Первой, а не Второй мировой войны. И трагично, что Организация Объединенных Наций, созданная либеральными наследниками Вильсона, оказалась не более пригодной для разрешения мировых конфликтов, чем Лига Наций.
