- Не уходи, - сказал он. - Еще не поздно, и мне хочется поговорить.
Он продолжал говорить о де Голле, о том, что тот весь принадлежит англичанам - душой, телом и даже штанами, что англичане снабжают его деньгами, техникой и оказывают ему моральную поддержку, в которой он нуждается, чтобы создать в Лондоне правительство Свободной Франции и начать подпольную деятельность во Франции. И снова отец как бы излагал свои мысли вслух, чтобы проверить их, привести в систему, упорядочить, готовясь к переговорам, которые должны были начаться завтра и продолжаться десять дней.
Он обратился к проблеме колоний и колониальных рынков, которая, по его мнению, представляла собой ключ к разрешению всех проблем будущего мира.
- Дело в том, - сказал он задумчиво, заменяя окурок в мундштуке новой папиросой, - что колониальная система ведет к войне. Эксплоатировать ресурсы Индии, Бирмы, Явы, выкачивать из этих стран все их богатства и не давать им ничего взамен - ни просвещения, ни приличного жизненного уровня, ни минимальных средств здравоохранения, - это значит накапливать горючий материал, способный вызвать пожар войны, и заранее обесценить всякие организационные формы обеспечения мира еще до того, как он наступит.
- Обрати внимание на выражение лица Черчилля, когда ты упоминаешь об Индии!
- Индия должна немедленно стать доминионом. Через несколько лет - пять или десять, она должна будет сама решить, остаться ли ей частью империи или стать совершенно независимой. Как доминион она была бы вправе иметь правительство современного типа, удовлетворительную систему просвещения и здравоохранения. Но как может она создать все это, если Англия год за годом отнимает у нее все народное богатство? Каждый год индийский народ видит в перспективе только смерть, налоги и совершенно неизбежный голод. Ведь индусы так и называют одно из времен года - сезон голода.
Отец задумался.
- Я должен рассказать Черчиллю, что я видел сегодня в его Британской Гамбии, - сказал он решительно.
- В Батерсте? - подсказал я.
- Сегодня около половины девятого утра, - продолжал отец, и в голосе его слышалось неподдельное волнение, - мы проезжали через Батерст на аэродром. Туземцы как раз шли на работу. В лохмотьях, угрюмые... Нам сказали, что к полудню, когда солнце прогонит росу и холод, они повеселеют. Мне сообщили, что они зарабатывают в среднем один шиллинг и девять пенсов. Это меньше пятидесяти центов.
- В час? - спросил я необдуманно.
- В день! Пятьдесят центов в день! Кроме того, они получают полчашки риса. - Отец беспокойно заворочался на своей большой кровати. - Грязь. Болезни. Огромная смертность. Я спросил, какая здесь средняя продолжительность жизни. Ты не поверишь. Двадцать шесть лет! С этими людьми обращаются хуже, чем со скотом. Их скот живет дольше!
Он помолчал.
- Может быть, в прошлый раз Черчилль не понял, что я говорил серьезно. На этот раз он меня поймет. - Отец задумчиво посмотрел на меня.- А как обстоит дело там, где ты находишься, в Алжире? - спросил он.
Я сказал ему, что и там положение не лучше. Богатая страна, богатые ресурсы - и отчаянная нищета туземцев; очень хорошо живется только немногим белым колонистам и нескольким туземным князькам. Удел всех остальных нищета, болезни, невежество. Отец кивнул головой.
Затем он заговорил о том, что, по его мнению, нужно сделать: Францию нужно восстановить как мировую державу и отдать ей под опеку ее бывшие колонии. Как опекун она должна будет ежегодно отчитываться в своем руководстве, в том, как повышается уровень грамотности, как падает смертность, как идет борьба с болезнями, как...
- Погоди, - прервал я его. - Перед кем же она будет отчитываться?
- Перед организацией Объединенных наций, когда она будет создана, ответил отец. Тогда-то я впервые услышал об этом плане.
- А как же иначе? - сказал отец. - "Большая четверка" - мы, Англия, Китай, Советский Союз - будет нести ответственность за мир во всем мире, когда...
- "Если"... - поправил я. - Если... Я сказал это отчасти в шутку, отчасти всерьез, из суеверия.
- Нет, "когда", - твердо сказал отец. - Когда мы выиграем войну, четыре великие державы будут нести ответственность за мир. Пора нам уже подумать о будущем и начать готовиться к нему. Возьми, например, Францию. Франция должна будет занять подобающее ей место в этой организации. Великие державы должны будут взять на себя обязанность нести просвещение всем отсталым, угнетенным колониям в мире, поднять их жизненный уровень, улучшить санитарные условия их существования. И когда они достигнут зрелости, мы должны предоставить им возможность стать независимыми, после того как Объединенные нации в целом решат, что они к этому готовы. Если мы этого не сделаем, мы можем с полным основанием считать, что нам предстоит еще одна война.
"Слишком поздний час для таких гнетущих мыслей", - подумал я.
- Половина четвертого, папа.
- Да, теперь я чувствую, что устал. Поди и ты спать, Эллиот.
ПЯТНИЦА, 15 ЯНВАРЯ
Спустившись из своей комнаты к завтраку, я обнаружил, что уже проспал кое-какие свои обязанности. Было еще только десять часов, но несколько человек, которых я должен был встретить и проводить к отцу, уже засели с ним за работу в его комнате. Наспех проглотив кофе, я заглянул туда. Там были Маршалл, Кинг, Арнольд, Гопкинс и Гарриман; затем к ним присоединился секретарь американских начальников штабов генерал Дин. Прислушавшись к разговору, я понял, что они обсуждают повестку совещаний Объединенного совета начальников штабов на несколько дней вперед. Меня всегда удивляло, зачем люди тратят столько часов, чтобы решить, что им предстоит обсуждать. В данном случае они просидели за этим делом далеко за полдень.
Стояла великолепная погода. Достаточно было выйти в сад и взглянуть на цветущие олеандры, чтобы понять, что завтракать нужно на воздухе. Мы завтракали вшестером - Гопкинс, Гарриман, Черчилль со своим адъютантом коммодором Томпсоном, отец и я. За столом беседовали о том, что сегодня ожидается прибытие Айка Эйзенхауэра, Роберта Мэрфи, который в свое время провел комбинацию с Дарланом, и других. Черчилль попросил у отца разрешения представить ему командующего вооруженными силами на Ближнем Востоке генерала сэра Гарольда Александера в случае, если тот прибудет. Мы с удовольствием поели и побеседовали, причем никто не затрагивал проблем, которые предстояло разрешить.
До сих пор наше наступление в Северной Африке развивалось хорошо, но не слишком. Мы готовились прижать все силы Роммеля к морю, но военная сторона этой операции еще вызывала сомнение. Было решено, что на сегодняшнем совещании будет сделан обзор военных операций, необходимый для того, чтобы определить направление очередного удара. Неразрешенным оставался еще вопрос о вторжении через Ламанш, то есть об открытии второго фронта в 1943 г.; эта операция носила условное наименование "Раундап". Как и всегда, во всех переговорах, американцы торопили, а англичане не поддавались.
