Ознакомительная версия.
Рассматривая отдельных людей с точки зрения их темперамента, мы, во-первых, заметим людей маловосприимчивых, называемых флегматиками или апатичными; во-вторых, очень впечатлительных, но чувства которых никогда не выходят за пределы определенной степени интенсивности, – людей чувствительных, но спокойных; в-третьих, встречаются люди крайне возбудимые, чувства которых вспыхивают быстро и бурно, как порох, но на короткое время; наконец, в-четвертых, людей, не поддающихся малым впечатлениям и вообще раскачивающихся только постепенно, но чувства которых сильны и устойчивы. Это – люди сильных, глубоких и скрытых страстей. Корни этих различных темпераментов, по-видимому, протягиваются к грани, на которой физическая природа человеческого организма соприкасается с духовной; темперамент находится в зависимости от нервной системы этой амфибии, одной своей стороной обращенной к материи, другой – к духу. Нам, с нашей слабой философской подготовкой, не приходится дольше останавливаться на этом темном и сложном вопросе, но важно вкратце отметить, как проявляются эти различные натуры в сфере военной деятельности и можно ли от них ожидать значительной духовной силы.
Людей апатичных нелегко вывести из равновесия, но это, конечно, не признак духовной силы, потому что здесь вообще нет ее проявления. Однако не следует упускать из виду, что подобные люди на войне благодаря своей постоянной уравновешенности обладают известными, хотя и односторонними, достоинствами. Они не чувствуют необходимости действовать, им не хватает импульса, активности, но зато они редко могут что-либо испортить.
Отличительная черта второй категории – проявление деятельности по незначительным причинам и подавленное состояние при крупных. В случае единичного несчастья они способны проявить кипучую активность; несчастье же целого народа повергает их в уныние, но не побуждает к деятельности. На войне у этих людей не будет недостатка ни в активности, ни в уравновешенности, но совершить что-либо великое они обычно не в состоянии; исключение представляет собой случай, когда люди этой категории обладают очень сильным умом и найдут в нем побуждения к великому. Но подобным натурам редко свойственен сильный, независимый ум.
Люди, бурно и быстро воспламеняющиеся, сами по себе мало пригодны для практической жизни, а следовательно, и для войны. Правда, импульс в них силен, но не выдерживает длительного напряжения. Однако, если горячность этих людей имеет уклон в сторону храбрости и честолюбия, то они могут быть удачно использованы на войне на более низких должностях на том простом основании, что военные предприятия, которыми приходится руководить начальнику невысокого ранга, обычно являются несравненно более кратковременными. Здесь часто достаточно одного смелого решения, вспышки душевных сил. Дерзкий наскок, могучее «ура» – дело нескольких минут, в то время как смело начатое сражение затягивается на целый день, а поход – на целый год.
Подобным людям при порывистой быстроте их чувств вдвойне трудно сохранить душевное равновесие, поэтому они часто теряют голову, а это – худшее, что может случиться при руководстве военными действиями. Однако утверждение, что крайне возбудимые характеры никогда не бывают сильными, т. е. не могут сохранять равновесие в моменты сильнейшего возбуждения, противоречило бы опыту. Этим людям свойственно чувство собственного достоинства, большинство из них принадлежит к числу благороднейших натур. Но они редко успевают проявить эти свойства и впоследствии часто проникаются глубоким стыдом и угрызениями. Когда воспитание, самонаблюдение и жизненный опыт рано или поздно научат их остерегаться самих себя, чтобы в момент сильного возбуждения еще вовремя осознать покоящийся в их груди противовес – чувство собственного достоинства, – они способны проявить большую силу духа.
Наконец, люди, наружно спокойные, но глубоко чувствующие, относящиеся к предыдущему типу, как жар к пламени, более всего способны своей титанической силой сдвинуть и покатить огромный груз, под которым мы образно представляем трудности, сопряженные с военной деятельностью. Воздействие их чувств подобно движению огромных масс, хотя и медленному, но зато всесокрушающему.
Хотя подобные люди и не столь подвергаются натиску своих чувств и не бывают, на свое горе, в такой степени выбиты ими из колеи, однако было бы неправильным предполагать, что они никогда не теряют равновесия и не подчиняются действию слепой страсти; скорее напротив – это будет случаться всякий раз при отсутствии у них гордого чувства самообладания или при его недостаточности. Чаще всего это наблюдается у выдающихся людей первобытных народов, где недостаток умственного развития всегда способствует господству страстей. Однако среди самых образованных народов и в самых образованных слоях часто случается, что людей уносят бури страстей, как уносили в средневековье в лесную чащу олени прикрученных к ним браконьеров.
Итак, повторяем еще раз: сильным темпераментом обладает человек, способный не только сильно чувствовать, но и сохраняющий равновесие при самых сильных испытаниях и способный, несмотря на бурю в груди, подчиняться тончайшим указаниям разума, как стрелка компаса на корабле, волнуемом бурей.
Под понятием «сила характера» или вообще «характер» мы подразумеваем твердое отстаивание убеждений, безразлично, являются ли последние выводами из чужой или собственной системы взглядов или же возникают из принципов, норм, мгновенных впечатлений или других каких-либо проявлений разума. Однако это постоянство не может иметь места, если самые взгляды подвержены частым переменам. Изменение взглядов может явиться результатом не только чужого влияния, но и следствием эволюции своего разума; последнее указывает, однако, на особую неустойчивость данного лица. Ясно, что о человеке, меняющем каждую минуту свои взгляды, хотя бы все они исходили от него самого, нельзя сказать, что он обладает характером. Итак, характер приписывают тому, чьи убеждения отличаются значительным постоянством, потому ли, что они глубоко обоснованы и ясны, а вследствие этого не подлежат изменению; или тому, у которого, как у флегматика, вяло функционирует деятельность рассудка и потому нет оснований к изменению сложившихся убеждений; или, наконец, тому, у которого налицо подчеркнутое проявление воли, вытекаюшей из руководящего принципа разума и до известной степени отвергающей перемену взглядов.
Между тем, на войне под влиянием многочисленных и сильных впечатлений, при недостоверности всех данных и всех оценок, имеется значительно больше возможностей человеку сбиться с избранного им пути, ввести себя и других в заблуждение, чем это бывает в иного рода человеческой деятельности.
Ознакомительная версия.
