class="poem">
…Там котёл на полнеба рванёт,
Там река не туда повернёт,
Там иуда народ продаёт…
По какому-то адскому плану…
О боже, бедная Россия! За что тебя Бог проклял? Или за то, что ты надругалась над святынями, сбросила колокола и порушила церкви?..
2 марта
57 лет. Дожил. Не верится. Жуть как много. Гриша выдал стихи:
Что наша жизнь? Поэзии всё менее.
Чем дальше в лес – тем больше суеты.
И это правило, но есть исключение.
И это исключение – ТЫ.
Как говорится, мерси боку!..
5 марта
День рождения отметили, как говорят украинцы, «дуже непогано». Посмотрели отличный американский фильм «На следующее утро». Триллер. Героиня (её играет Джейн Фонда) открывает стенной шкаф, а на неё вываливается труп, – в этот миг Ще как закричит от ужаса на весь зал… Затем домашний обед да с водочкой под песенки: «Была бы только водочка, а повод мы всегда найдём». Ну, и –
Раз пошли на дело – я лично и Рабинович.
Рабинович выпить захотел.
Ну как же тут не выпить бедному еврею,
Если у него нету слишком срочных дел…
А в ночь одним глазом смотрели концерт из Сан-Ремо – «санремонтников»…
Ремарка. Пройдут годы, и мы будем отдыхать именно в Сан-Ремо – о чём даже не мечталось. А песенку про водочку я использую в своих «Заметках ворчуна» в «Московской правде». (31 мая 2010 г.)
4-го в Ленкоме смотрели нашумевший спектакль «Диктатура совести». Политический театр Михаила Шатрова. Драма идей. Споры и размышления. Потрясающая новация: Олег Янковский прямо в зале спрашивал у зрителей, что они думают о социализме, верят или не верят в перестройку? И народ отвечал, кто робко, кто смело, – и это было самое интересное. А Янковский вошёл во вкус и надрывался: «Сыра нет! Не могу купить!..» После спектакля какая-то женщина (явно из гастронома) преподнесла Янковскому кусок сыра. «Дожили!» – сказал попугай… Актёры по ходу пьесы-дискуссии (Абдулов, Броневой, Збруев, Ларионов и другие) купались в свободе слова, в бесцензурной анархии…
8 марта
Нет хлеба, зато есть зрелища! 7-го в «Варшаве» смотрели «Ностальгию» Андрея Тарковского. Фильм смотрели, затаив дыхание. А многие уходили из зала – им было скучно и непонятно. Андрей поставил эту картину как некий кинореквием. Главный герой – Андрей Горчаков, русский писатель, смертельно больной ностальгией…
Не утихает дома телефон: звонят нам, звоним мы. Кто грустит, кто недомогает, кто нарочито бодрится, и всех поджимает возраст. Все страдают от экологии – что едим, чем дышим, что пьём?.. Россия как гибнущий «Титаник» – и об этом кричит, вопит пресса. Все сходятся на том, что гибель началась в октябре 17-го. А может, раньше? О глубинных причинах упадка есть много у Василия Розанова. «В России вся собственность выросла из „выпросил“ или „подарил“, или кого-нибудь „обобрал“. Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается». И ещё рассуждение о русском человеке. «Вечно мечтает, и всегда одна мысль: как бы уклониться от работы». А мне-то что лично делать? Может быть, по Розанову: «…просто сидеть на стуле и смотреть вдаль» (запись 23 июля 1911 г.). Нет, это не по мне!
12 марта
Тут общался с Олегом С. Он разразился монологом-исповедью: жизнь прожита, и что?! Ничего мы не добились, ничего не достигли, не создали ничего хорошего, не выразили себя, никуда не ездили, ничего не видели (в широком смысле – в мире), только что и было: жратва, толстые бабы и водка… Как говорит мой новый заочный знакомый философ-античник Яков Голосковер: одно наслаждение «вкусно поесть» – питаться и сладострастничать…
Нет, Олег, шалишь. Я не согласен. Лично я занят по горло своим интересным делом (работа – это действительно ерунда) – архивными изысканиями, заполнением белых пятен в истории, литературоведческими писаниями, – и это тонизирует, держит на плаву и удерживает от падения в мрачность и отчаяние. Вот, к примеру, натолкнулся на некоего Бориса Кузина, учёного, поэта, дружил с Мандельштамом и писал весёлые иронические стихи:
Пора любви и ожиданья…
Призывы в птичьих голосах…
И дева в розовых трусах
Спешит на первое свиданье.
Это – весна, а потом осень, всё увядает, «и дева в траурных трусах / Бредёт с последнего свиданья».
Чтиво-чтиво идёт косяком. В «Даугаве» прочитал воспоминания Евгении Гинзбург «Крутой маршрут», в «ЛГ» – отрывки из дневника Андре Жида. 4 июня 1949 года он записал: «В отдельные дни мне кажется, что будь у меня под рукой хорошее перо, хорошие чернила и хорошая бумага, я без труда написал бы шедевр». Странно. У меня подобные мысли возникали не раз, но с одним дополнением, чтобы было свободное время, тишина и чтоб не лаяли собаки… Но это утопия! Перо ужасное, бумага плохая, собаки не утихают, и шедевры вспыхивают в голове и в воображении и гаснут… И нет шедевров. Пока я не творец, а только потребитель культуры, страстный поклонник литературы, извлекатель информационных жемчужин. Но и это, наверное, не плохо.
19 марта
Если в целом о стране, то грядут выборы народных депутатов. Впервые в истории проходят теледебаты, – любопытно. По Москве расклеены листовки в поддержку Ельцина. Люди недовольны и в его лице бросают вызов Системе. Прошедший Пленум был половинчат: Горбачёву не позволили отринуть колхозный строй, а местные царьки задушат крестьян арендой. Как сказал комментатор «Радио Свобода»: «Острое разочарование, переходящее в отчаяние…» Да, хочется остаток лет пожить по-человечески, но, видимо, не получится.
Личные дела. В Доме журналистов отдал документы на Италию. Декабрь: Флоренция под снегом?.. В Доме книги купил 4 книги, в том числе «Эразм Роттердамский и его время», на Кузнецком на «чёрном» книжном рынке Игоря Кона «Введение в сексологию» (номинал 3.50, продают за 10 рэ). И нескончаемый поток интересных публикаций в разных журналах («Конь вороной» Бориса Савинкова чего стоит!) – впору кричать «караул!» – когда всё перечитать?!.
Идут хлопоты и проблемы по работе пресс-центра в Кремле. Был в Центросоюзе на Вернадском у Кузьмичёва – сплошные звонки по вертушке и обычным телефонам, он отдувается и обращается ко мне: «Как хорошо было в ЦК, вы же знаете…» Я знаю – очень смешно! Звонит зам. зав. аграрным отделом ЦК Герман Огрызкин (понятно, почему в провале наше сельское хозяйство, если руководит Огрызкин) и требует «схему президиума» кооперативного съезда. С Вернадского возвращаюсь на Черкасский,
