№ 40 «Известий Петросовета»... — «Есть в сборнике две дамы: М. Тумповская и Ирина Одоевцева. Обе умеют писать стихи и, вероятно, не хуже стихов вышивают салфеточки на столики и подушечки для диванчиков. Тумповская вышивает мечтательные и фантастические узоры, а Одоевцева любит “гумилевщину” и разные мрачные штуки, вроде солдата, подсыпающего в соль толченое стекло, или могильщика Тома, которому “не страшно между могил, могильное любит он ремесло”; “окончив работу, идет домой, вполне довольный судьбой такой”. Просто и хорошо. Домашние, наверно, хвалят не нахвалятся. “Вот она у нас какая. Стихи пишет, сам Гумилев одобряет”. Кстати сказать, Гумилев оповещает, что у поэтессы “косы — кольца огневеющей змеи” (без змеи он не может, ему непременно подавай не дракона, так змею) и “зеленоватые глаза, как персидская бирюза”». Голлербах цитирует здесь ст-ния И. В. Одоевцевой «Роберт Пентегью» и гумилевский «Лес» (№ 30 в т. IV наст. изд.), вошедшие в «Дракон. Альманах Цеха поэтов» (Пг., 1921).
Ольденбург С. Ф. (1863–1934) — востоковед-индолог; Державин Н. С. (1877–1953) — филолог и историк, славист; Лемке М. К. (1872–1923) — историк; Носков Н. Д. (1870–?) — критик; Стрельников (Мезенкампф) Н. М. (1888–1939) — композитор и музыкальный критик; Пресс А. Г. — историк философии; Курбатов В. Я. (1878–1957) — физико-химик, историограф Петрограда.
...выступать... с эстрады Дома отдыха можно... — «Осенью 1920 г. мы встречались с Н. С. в Доме отдыха (б<ывшем> Чернова) на правом берегу Невы» (Голлербах Э. Ф. Н. С. Гумилев... С. 586).
...подсыпать... «Толченого стекла»... — Имеется в виду «Баллада о толченом стекле» И. В. Одоевцевой.
...реагировал Блок на критику Розанова... — Имеется в виду критика В. В. Розановым взглядов Блока в статьях «Трагическое остроумие» и «Попы, жандармы и Блок» (Новое время. 9 и 16 февраля 1909 г.). Блок не ответил Розанову в печати, но написал учтивое и обстоятельное письмо.
...«жил на свете рыцарь бедный»... «в биографии славной твоей не должно оставаться пробелов»... — Цитируются ст-ния Пушкина «Жил на свете рыцарь бедный...» и Ахматовой (неточно) «Сколько просьб у любимой всегда...»
57
Печ. по автографу (Архив Лесмана). Опубликовано: Исследования и материалы. С. 603.
На письме помета Голлербаха: «Не послал».
58
Печ. по: Жизнь поэта. С. 281.
Автограф — Дело Гумилева.
Ольга Максимовна Зиф (Зив (Вихман), 1904–1963) — в конце 1910-х — начале 1920-х гг. поэтесса, студистка Гумилева, участница организованного им поэтического кружка «Звучащая раковина». Впоследствии переехала в Москву и стала писать прозу для детей и «производственные романы». Записка относится ко времени последнего посещения Гумилевым Москвы после путешествия с адмиралом А. В. Немитцем по Крыму — 2–6 июля 1921 г.
59
Печ. по: Жизнь поэта. С. 287.
Автограф — Дело Гумилева.
Дат.: до 3 августа 1921 г. — по местонахождению письма (изъято при обыске).
На Почтамтской улице находилась квартира тетки Г. В. Адамовича, в которой жили Адамович и Г. В. Иванов, а после женитьбы Иванова — и И. В. Одоевцева (см.: Одоевцева II. С. 154).
Анна Николаевна, Михаил Леонидович — А. Н. Гумилева (Энгельгардт) и М. Л. Лозинский.
...один корпусной товарищ... — однокурсником Г. И. Иванова по Петербургскому кадетскому корпусу был Ю. П. Герман, один из руководителей Петроградской боевой организации. Иванов, встречавшийся с ним в послереволюционном Петрограде, характеризует его как человека «ледяного хладнокровия и головокружительной храбрости», убежденного антикоммуниста и профессионального конспиратора (см.: Иванов Г. В. Мертвая голова // Иванов Г. В. Собрание сочинений. В 3 т. М., 1993. Т. 3. С. 363–373). Ю. П. Герман был убит при переходе финской границы 30 мая 1921 года (в перестрелке было убито и ранено более десятка чекистов). Неизвестно, относится ли эта записка непосредственно к Ю. П. Герману, однако причина ее присутствия в «Деле Гумилева» — очевидна.
60
Печ. по: Жизнь поэта. С. 280.
Автограф — Дело Гумилева.
Дат.: до 3 августа 1921 г. — по местонахождению письма (изъято при обыске).
Гумилев и А. Н. Энгельгардт поженились 6 или 8 августа 1918 г. (см.: Труды и дни. С. 282). 14 апреля 1919 г. у них родилась дочь Елена. Поскольку Петроград в годы «военного коммунизма» испытывал жестокую нехватку продовольствия, Анна Николаевна с маленькой дочкой была вынуждена подолгу жить в Бежецке (с июня по август 1919 г., с января по июнь 1920 г. и с конца июля 1920 г. по май 1921 г.). После трагической гибели мужа А. Н. Гумилева оказалась без средств к существованию, ее попытки танцевать и работать в театрах были безуспешны. «Сестра Анна Николаевна жила продажей кой-каких оставшихся у нее вещей, родители мои — тоже, — вспоминал А. Н. Энгельгардт. — <...> Аня не могла найти себе места в жизни. Леночка подросла и пошла в школу; впоследствии, после школы, работала на почте» (Исследования и материалы. С. 374). «Тоненькая, бледная, молчаливая, грустная, затаившая свое горе, похожая по фигуре и манере скорее на девушку, чем на женщину, она была изящна, почти красива, — описывает Анну Николаевну Д. Е. Максимов, встречавшийся с ней в конце 1920-х годов. — Во всяком случае, все в ней казалось исполненным меры и естественного, непридуманного, но очень выдержанного стиля. <...> Эта хрупкая, неумелая, беспомощная женщина выглядела жертвой обступившего ее безжалостного города — «страшного мира». Может быть, в детской беспомощности и заключалась ее женская прелесть» (Исследования и материалы. С. 380). Конец Анны Николаевны Гумилевой был страшен — она умерла голодной смертью в блокадном Ленинграде в апреле 1942 г.; ее родители умерли раньше, в январе. Елена Николаевна Гумилева, дочь поэта, умерла от истощения последней — 25 июня 1942 г.
Нахождение в «Деле» Гумилева этой сугубо «домашней» записки вызывало недоумение исследователей: «Чего только нет в «деле» Гумилева! И приглашение участвовать в поэтическом вечере к нему подшито, и членский билет Дома искусств на 1920 г., и интимные записки со стершимся карандашным текстом... <...> Начиная с листа № 31 — подшитые к делу записки различных литераторов Гумилеву с просьбой о встрече, клочки бумаги, на которых поэт что-то помечал для памяти. Оказалась в деле и трогательная записка жены на смятой папиросной бумаге» (Хлебников О. Шагреневые переплеты // Огонек. 1990. № 18. С. 13). Между тем, если учесть, что одним из главных пунктов обвинения поэта был факт передачи ему денег «от организации на технические надобности», то данная записка оказывается косвенным подтверждением того, что материальное положение поэта не было бедственным. Согласно постановлению ВЦИК и Совнаркома от 17 января 1920 г. получение любых
