больше не верила. Я давно выросла и прекрасно понимала разницу между настоящей любовью и простой привязанностью. К тому же мне никогда не нравились друзья, которые с легкостью умеют менять лица.
Анна Элизабет Гант
Рождество – это не конфеты или светящиеся огоньки, это сердца, к которым мы прикасаемся, и забота, которую мы проявляем.
МИККИ: ОДНАЖДЫ ПОД РОЖДЕСТВО
В декабре мы часами напролет пекли вкусности и мастерили праздничные поделки, развешивали гирлянды и украшения. Когда наступил сочельник, дети с нетерпением ждали утра Рождества.
Мы с мужем улыбались, но эти улыбки прятали нашу вину. Наша семья переживала финансовые трудности. Мы отказались от семейного отпуска и лишних расходов, но это мало помогало – наши дела все равно были плохи. Мы чувствовали себя неудачниками, потому что не могли подарить нашим детям подарки, о которых те мечтали.
Мы смотрели, как другие семьи покупали технику, телефоны и другие дорогие подарки. А нам приходилось отказываться от приглашений на рождественские вечеринки, потому что не хотелось позориться нашими дешевыми подарками. Я плакала в одиночестве, чтобы мой муж не видел и не думал, что это – его вина. Наверняка он много раз испытывал те же самые чувства.
В ту ночь мы уложили детей спать, прочитав им сказку «Ночь перед Рождеством». И сами уже собрались ложиться, когда услышали тихий стук в дверь. Кто это мог быть в такой поздний час? Я выглянула в окно. Хрупкие маленькие снежинки плавно летели вниз и мягко приземлялись. На земле уже лежал тонкий слой снега. Воздух был свежим, и луна ярко освещала наш сад. Из окна я не смогла увидеть, кто стучал, поэтому с некоторой опаской открыла дверь и вышла на крыльцо.
К нашей машине были прислонены две пары детских санок. В недоумении я подошла к ним и стала оглядываться, чтобы понять, кому они принадлежат. Мой муж приблизился ко мне и взял меня за руку. Я обернулась. Его щеки и нос порозовели от холода, а голубые глаза радостно блестели. Забавно, но на нас обоих были лишь пижамы и тапочки.
Поначалу я ничего не поняла – он повел меня на вершину холма на нашем заднем дворе. Осторожно поставил детские санки на снег и жестом пригласил меня сесть. Когда я этого не сделала, он сам уселся, посадил меня к себе на колени, и мы полетели вниз. Громко смеясь, мы доехали до подножия холма. Вдалеке мы услышали, как кто‐то поет: «Я верю, что среди нас есть ангелы…» Пение продолжалось, и к нему присоединялось все больше и больше людей. Это было похоже на хор. Мой муж стал подпевать, а потом и я присоединилась. Затем словно из ниоткуда появились наши соседи.
Муж смотрел мимо меня. Я проследила за его взглядом и увидела, что наши дети стоят на пороге. Они были полусонными, но, в отличие от папы и мамы, сообразили, что надо утеплиться: на них были сапоги и пальто поверх пижам. Они подбежали к нам и по очереди стали кататься на санках с горы. Смех эхом отзывался в темноте. Вдоволь накатавшись и замерзнув, мы вернулись домой. Я сварила горячий шоколад и сделала тосты. Мы пили шоколад и болтали, и впервые за эту зиму наш дом наполнился радостью и смехом. Наконец, мы снова уложили детей спать и сами отправились в кровать, воспрянув духом.
Волшебная ночь закончилась, а утром у меня опять испортилось настроение: под елкой в нашей гостиной по‐прежнему не было подарков. Да и откуда им было взяться? И мне стало казаться, что Рождество закончилось, не успев начаться. Я чувствовала себя подавленной, но тут дети стали умолять нас с мужем снова покататься с ними на санках. Конечно, я не могла им отказать. В отличие от подарков, уж это я точно могла им дать.
Когда мы вышли на улицу, сын обнял меня и сказал: «Это лучшее Рождество в моей жизни».
Его слова заставили меня задуматься. Я поняла, что подарки не имеют никакого значения. Наши дети никогда не жаловались ни на те подарки, которые они получили, ни на то, что подарков было мало. Им просто хотелось играть всем вместе.
Когда я подарила им свое время, они почувствовали себя более любимыми, чем если бы я осыпала их подарками. Прошло уже несколько лет, и наша финансовая ситуация улучшилась. Теперь мы можем сделать нашим детям любые подарки. Но с того самого года у нас появилась традиция, которая заменяет нам самый роскошный праздник – в рождественскую ночь мы надеваем сверху пижам куртки и пальто и идем кататься на санках с нашего холма.
Алиша Айзексон
Рождество хранит в себе воспоминания о нашей невинности.
ДЖОАН МИЛЛС
Мне было восемь лет. Мы с отцом стояли у витрины магазина, а снег постепенно засыпал наши головы и плечи мягкой белой пудрой. Уже смеркалось, и витрина была ярко освещена. Мы стояли уже несколько минут, но папа не проронил ни слова. Его глаза были устремлены на длинное синее пальто, которое было надето на манекене.
По моей спине побежали мурашки.
Каждое Рождество моим старшим братьям и сестре разрешалось узнать один особый секрет. Я была слишком маленькой, поэтому со мной им не делились. Но, может быть, наконец, пришло время?
Дело в том, что папа каждый год выбирал рождественский подарок для мамы. И каждый год детям, которые были достаточно взрослыми, чтобы хранить тайну, рассказывали, что это будет за подарок.
Один раз это был красивый халат. Папа положил его в большую деревянную коробку, которую сам смастерил, чтобы мама не догадалась, что внутри.
Через год он подарил ей швейную машинку. Мама любила и умела шить, поэтому она была несказанно счастлива получить ее на Рождество.
А в этот вечер папа не без причины так долго рассматривал длинное синее шерстяное пальто в витрине магазина.
– Вот что я подарю твоей маме на Рождество в этом году, – прошептал он, приложив палец к губам. – Но только никому не рассказывай. Ты уже достаточно взрослая, чтобы хранить мою рождественскую тайну.
Я так и подпрыгнула! Мое сердце бешено заколотилось.
– Не скажу! – прошептала я в ответ. И это была чистая правда и самое искреннее обещание за всю мою жизнь.
Время остановилось в ту зимнюю ночь. Мы стояли вместе перед этим магазином и согревались своей общей тайной. Это был самый чудесный
