более поздние времена, пока не свершилась в 1917-м Великая Октябрьская социалистическая революция, покончившая в новой стране с нищетой. Владимир Ильич Ленин бедствовал, но всегда старался помогать своим голодным товарищам. Значит, долг директора советской школы – из классовой солидарности помочь бедолаге-французу, у которого, видно, нет денег даже на булку.
Софья Николаевна приблизилась к художнику и молча указала на себя. Достала пару оставшихся купюр из кошелька.
И вот что произошло дальше.
Шли минуты, французский художник рисовал портрет. Постепенно вокруг него и Софьи сомкнулось кольцо зрителей. Оторвавшись на миг от рисунка, француз Рафаэль, вероятно, поразился: рот его распахнулся, глаза лихорадочно блеснули. Похоже, богатеи, скопившиеся вокруг этой дамочки, желают заказать и свои портреты. Он напишет, он напишет всех!
Однако богатеи восхищались вовсе не его талантом.
Софья Николаевна услышала, как собравшиеся вокруг французы с нотками неподдельного восхищения произносили имя прославленной киноактрисы. Они глядели на Софью, говорили: «Мишель Мерсье» и забавно цокали языками. Она поняла: это цоканье означает у французов высшую степень восторга.
Окончив работу, художник начал было снимать портрет
с мольберта. Софья жестом остановила его движение. Сначала она рассмотрела свой портрет. Удовлетворенная, кивнула.
И только потом позволила снять.
У нее совсем не осталось франков, зато она выручила бедного художника. Коммунисты должны помогать бедным и обездоленным, даже если у них самих негусто в кармане. Она дала художнику не только деньги – она привлекла к нему внимание. Теперь тот увлеченно рисовал следующую туристку.
Очевидно, Леон что-то почувствовал, а может быть, заметил, что кошелек подруги опустел. Спустя несколько минут оба сидели за столиком кафе «Рандеву на Монмартре». Заказав кофе по-турецки, они выпускали струйки дыма в синеву осеннего неба и по десятому разу разглядывали портрет.
Ах, Монмартр, Монмартр! Может быть, именно здесь совсем юная Анна Ахматова познакомилась с тридцатилетнем красавцем Амедео Модильяни!
Кажется, Софья произнесла имя художника вслух. В ответ услышала французский клекот Леона. Было произнесено слово «Монпарнас». Жаль, что в Большой Советской энциклопедии, откуда коммунистка Шанцева почерпнула основные сведения о Париже, ничего об этом не говорилось. Софья Николаевна посмотрела на часы. Пора возвращаться в свое роскошное, пусть и временное жилище. Вдруг товарищу Петрову захочется проверить, как его подопечная выздоравливает?
– Надо идти, – сказала она и допила кофе.
Француз понял ее. Взявшись за руки, пара двинулась к подножию Монмартра.
Как и в прошлый раз, Леон припарковал свой «Пежо» под каштанами, не доехав до цели одного квартала. Двое бросились друг другу в объятья. Насладившись поцелуями, оба поняли, что этого им не хватит. Француз нажал боковые кнопки и превратил маленький «Пежо» 1958 года выпуска в большое спальное место. Боковые и заднее стекла он предусмотрительно закрыл шторками. «Стоп, милый, не торопись, я же не уличная девка», – не то думала, не то шептала женщина, раздеваясь с дрожью
в пальцах, складывая предметы одежды на переднюю торпеду и руль. Мужчина последовал ее примеру…
Где-то на границе сознания и подсознания Софьи всплыли стихи короля поэтов Игоря Северянина. С закрытыми глазами, ощущая в себе Леона, она декламировала поэтические строки, не стесняясь, читала громко, во весь голос, стараясь попасть в такт ускоряющимся телодвижениям любовника:
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла – в башне замка – Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
Ажурная пена… Откинувшись на спинку сиденья и вздрагивая от прикосновений, они курили по очереди единственную сигарету. Мысли женщины сбились, запутались. Непросто вернуться c небес на грешную землю! «Интересно, – прикидывала она, – Петров уже навестил мою избушку? А если приходил и не смог попасть в дом? Наверное, страху натерпелся! Вообразил, конечно, что я осталась!.. Что мне за это будет? Впрочем, все равно. Утром уже улетаем, Петров не успеет ничего сделать. Даже не верится, что завтра буду в Москве, дома!» Приподнявшись на локтях, опустив ноги, она решительно стянула свои трусы с руля.
15
Аэропорт Шереметьево. Софью Николаевну неприятно поразил контраст между пестрой толпой в парижском аэропорту и однообразно одетыми соотечественниками. Словно в армии… Но нет, и сюда проникло влияние Запада! Поодаль от встречавших Софья увидела группку юношей и девушек, чем-то напоминавших «детей цветов» в Париже. Парнишка в студенческой штормовке, с трафаретом на спине «Филфак МГУ» исполнял под аккомпанемент гитары песенку Визбора «Рассказ технолога Петухова».
Зато, говорю, мы делаем ракеты
И перекрыли Енисей,
А также в области балета
Мы впереди, говорю, планеты всей,
Мы впереди планеты всей!
Кто это там? Мужчина в скромном сером плаще «болонья», серой фетровой шляпе и черных роговых очках. Он держит букет астр и отчаянно машет и свободной рукой, и букетом. Бух – словно контрольный выстрел в голову! Это же ее муж! Муж? Перед ее глазами всплыл образ французского актера, кстати, похожего на Леона. Картинку с портретом когда-то вырезала из заграничного журнала ее маленькая дочь. Вырезала и наклеила канцелярским клеем на тетрадный лист, рядом с артистами из журнала «Советское кино». С французом соседствовали Евгений Киндинов, Андрей Миронов, Ивар Калныньш.
– Да-да, милочка, это ваш муж, получите и распишитесь, – шепнул откуда-то актер Борис Щукин, игравший вождя мирового пролетариата в кинофильме «Ленин в Октябре».
«Глупость какая-то, – мелькнуло в голову у Софьи, – мы уже расписаны, и довольно давно».
– Софочка, что с тобой? – пробравшись к жене, громко сказал муж. – Ты какая-то потерянная… Я кричу, кричу, машу, машу, а ты словно меня не видишь!
Мужчина сделал неловкую попытку поцеловать женщину.
«Боже, как от него воняет этим невыносимым «Шипром» и котлетами с луком! Уж хотя бы почистить зубы утром он обязан! Наверное, успел перекусить в учительской!»
Пока она думала это, муж тараторил:
– Софочка, нас такси ждет! Я тут папашу нашего двоечника Иванова с «Волгой» сагитировал: за трешку он прям до квартиры довезет… Ты что, кого-то ищешь?
Женщина его словно не слышала. Она вертела головой, вглядываясь в толпу, как вчера на Монмартре. И вдруг выдохнула. Наконец осознала: французская amour закончилась. Нелепо выискивать среди тех, кто встретил самолет из Парижа, лицо Леона. Француз навсегда останется в ее сердце, в ее памяти – и в ее парижском портрете. Эта тоскливая мысль точно пощечиной отозвалась у нее в
