Екатерина помчалась в комнату фрейлин.
Елизавета крепко спала, раскинувшись на скромном ложе одной из фрейлин. Разметались по белой подушке её рыжеватые волосы, оголилось крепкое полное колено, и Екатерина невольно поняла Петра: тело Елизаветы было здоровым, белым и соблазнительным...
Она села у изголовья, рассматривая свою фрейлину и готовя подходящие к случаю слова.
Немало же была изумлена Елизавета, когда открыла глаза. Она не поверила самой себе, больно уж случай был неординарный: госпожа сидела возле ложа своей служанки и ждала, когда та проснётся.
Рябая Лизка засуетилась, вскочила было, кинулась одеваться, начала извиняться за своё столь долгое спанье, но Екатерина ласково удержала её. Босая, в одной нижней юбке и ночной блузе сидела Лизка на краю постели и внимательно слушала свою госпожу, нервно перебирая края одеяла и пощипывая пёрышки под тканью.
Она ещё плохо соображала спросонья и не знала, как себя вести. В том, что Екатерина знала о её шашнях с Петром, она не сомневалась, что госпоже захочется отомстить за своё подорванное самолюбие — тоже понимала, но ласковый и доверительный тон великой княгини ввёл её в большое смущение и заставил таращить большие, навыкате, серые глаза, хлопать белёсыми ресницами и всё больше смущаться от этого внимания и милостивого тона.
— Расскажи, Лизонька, что случилось вчера на вашей поздней вечеринке, — мягко попросила Екатерина, опять втайне готовясь к нелёгкому разговору, где была затронута её гордость.
Елизавета покраснела легко, просто вспыхнула от смущения; её белая, испещрённая оспинами кожа залилась румянцем.
— Ваше высочество, ничего такого... — забормотала она, стараясь понять, чего добивается от неё великая княгиня: значит, знает, что она присутствовала на этой табачной вечеринке у великого князя, раз так спрашивает.
Впрочем, она давно уже не сомневалась, что Екатерине всё известно. Но до сих пор великая княгиня не позволяла себе вмешиваться в сердечные дела мужа и считала ниже своего достоинства расспрашивать фрейлину или как-то показывать своё отношение к ней. Она даже не изменила своего обращения с фрейлиной-выскочкой, тон её приказаний и просьб был всё тот же, что и до интрижки Елизаветы с Петром. И теперь Екатерина похвалила себя за то, что так вела себя с Елизаветой, теперь она могла откровенно говорить с ней и даже просить об услуге...
— Но ведь случилось же что-то, касающееся безопасности великого князя? — в упор спросила Екатерина.
И тут-то Елизавета стала соображать. Она не особо обратила внимание на Понятовского, да и допрос его проходил сумбурно, поодаль от неё, а голова её была затуманена винными парами, к тому же не интересовалась она такими государственными делами.
Но раз великая княгиня пришла именно к ней, значит, это как-то связано с её сердечными делами, значит, не зря болтали во фрейлинской, что по ночам похаживает к их госпоже фаворит, ухажёр; может быть, это и был тот самый переодетый господин, которого ночью допрашивал Пётр. Правда, Пётр полагал, что этот господин захаживал к какой-нибудь из фрейлин и пугал Понятовского арестом и отобранием шпаги, он хотел весело подшутить над фрейлиной, чей кавалер так неосторожно попался в его сети. Но чтобы это была великая княгиня, Елизавета не могла и помыслить. И вот теперь догадалась — не совсем уж она лишена была интуиции и смекалки...
— Арестовали какого-то господина, — пробормотала она в ответ на вопрос Екатерины, — но и сразу отпустили: понял великий князь, что тот на свидании был да свою пассию не желает выдать...
Всё это она проговорила быстро и тщательно следила за лицом Екатерины.
И вдруг услышала неожиданное:
— Я хотела тебя просить, Елизавета, чтобы ты меня не выдавала.
Рябая Лизка широко открыла глаза, уши её отказывались служить ей: не верилось фрейлине, чтобы Екатерина вот так могла сказать.
— Да, да, — скорбно продолжала между тем Екатерина, — я уже не могу скрывать, я очень люблю Понятовского, он ко мне приходит, а не к фрейлинам, и я очень боюсь мужа.
Она сделала паузу, внимательно наблюдая за лицом Елизаветы.
Рябое лицо соперницы как-то вдруг просияло. О, теперь у неё развязаны руки, теперь она может не бояться угроз со стороны великой княгини, теперь Екатерина в её руках!
— И я прошу тебя мне помочь, — доверительно и ласково говорила между тем Екатерина. — Я знаю, что ты пользуешься большим влиянием на великого князя — попроси его прекратить преследование Понятовского. Этот человек мне очень дорог, и я знаю, как дорога ты моему мужу. Так не будем чинить друг другу зла, попроси великого князя сделать снисхождение и позволить мне принимать Станислава...
Елизавета не верила своим ушам. Как, взамен всех неприятностей ей предлагают дружбу и покровительство и просят пустячок? Она робко протянула было руки к великой княгине, чтобы обнять её, успокоить и обещать всякую помощь и поддержку. Но Екатерина как будто не заметила этих протянутых рук, тем более что нос её всё время улавливал запах немытого женского тела, и ей хотелось зажать нос тончайшим платочком с ароматом французской воды.
— Да, да, конечно, — забормотала Елизавета, — я всё расскажу великому князю и буду просить его о помощи и снисхождении...
Только это и нужно было Екатерине. Она сдержанно поблагодарила Елизавету и выскочила из комнаты. Подбежав к окну, великая княгиня распахнула летние створки, и нежный и крепкий аромат цветущей липы смыл неприятные запахи фрейлинской.
Рябая Елизавета исполнила своё обещание. Тут же, едва приведя себя в относительный порядок, побежала она искать великого князя. Он уже успел провести за утро смотр своим верным голштинским солдатам и теперь сидел за завтраком, поглощая безмерные дозы спиртного.
Дежурный камердинер тихонько вошёл в опочивальню великого князя. Он наклонился к уху Петра и негромко проговорил ему о желании Елизаветы увидеться с ним. Пётр едва кивнул головой — давно уже Лиза не просила докладывать о её визитах, но теперь это было необычно.
Елизавета вошла, сделала глубокий реверанс, словно послушная школьница, и, приложив руки к сердцу, пропела сладким голосом:
— Прошу тебя, великий князь, выслушать о необычайном событии, случившемся сегодня утром...
Пётр навострил уши. Елизавета легко и бесхитростно сказала ему, что великая княгиня сама просила её потолковать с Петром, поведала, что тот человек, которого Пётр подозревал в злоумышлении на свою особу, всего-навсего фаворит Екатерины, что она нуждается в помощи Елизаветы и именно её выбрала в свои помощницы и подруги.
