И я стала осваивать искусство быть мясом.
В модный московский ресторан «Галерея» меня и Викторию привозит «мерседес» антрацитового цвета, который заезжает за нами в половине седьмого вечера и уверенно, как атомная подводная лодка, продвигается сквозь московские пробки.
По дороге Виктория объясняет мне, что мы едем на ужин с очень богатыми и влиятельными людьми (иначе и быть не может, думаю я), с которыми она давно знакома. Ради этого случая на мне облегающее легкое платье отCarolina Herreraи туфли отChanel. Не терпящий возражений ангельский голос Виктории лазерным лучом выводит в моем мозгу цель: «Я хочу познакомить тебя со своими друзьями. – Там есть очень интересные люди. – Веди себя естественно. – Если ты кому-то понравишься, то твоя жизнь может круто измениться».
Я смотрю сквозь тонированное окно, за которым проплывают вечные московские пробки, краснорожие менты, перемещающийся из центра в спальные районы «офисный планктон» (выражение Виктории). Из пахнущего деньгами кожаного салона дорогой и тяжелой, как танк, машины жизнь за окном кажется не такой отвратительной и страшной, как обычно. Развивая в голове эту мысль, я грызу наманикюренный ноготь – возможно, просто потому что меня всегда пугает неизвестность и я не очень хорошо представляю себе, о чем говорить в больших компаниях. Но пронзительный голос Виктории выводит меня из этого медитативного состояния:
– Детка, перестань жрать ногти! – Виктория шлепает меня по руке. – Ты едешь в приличное общество. Постарайся им понравиться.
Я вспоминаю, что нечто подобное я уже слышала раньше. Да, конечно! Мама толкает меня впереди себя по дорожке в сторону церкви и дома священника: «К тебе будут присматриваться! Постарайся произвести хорошее впечатление!» Это воспоминание поднимает мне настроение и придает уверенности: ничего нового, нужно просто улыбаться и не говорить лишнего. Эта роль мне знакома. Я справлюсь.
К моменту нашего прихода за большим круглым столом, рассчитанным на восемь персон, уже сидят четверо мужчин. Виктория уверенно проходит к столу и, склонясь, дружески целует загорелого крепыша с лучистыми глазами и щеточкой темных жестких усов над верхней губой. Судя по его раскованной домашней позе, уверенному взгляду и отсутствию суеты в движениях, он главный за этим столом. Рядом с ним более молодые и явно зависимые от него мужчины. Этот вывод я делаю в первые несколько секунд, когда руки Виктории еще продолжают обнимать широкие плечи хозяина этого вечера. Его спутники старательно улыбаются, нарочито громко смеются и, как стрелки компаса, четко реагируют на любое колебание этого «магнитного поля». Виктория дружески целуется и с ними. И представляет нас друг другу.
– Это Александр. – Виктория жестом указывает на крепыша. – Игорь, Женя, Дима, – перечисляет она. – А это Лиза. – Я скромно улыбаюсь и присаживаюсь на стул, предупредительно отодвинутый проворным официантом в переднике, обслуживающим наш стол.
Вскоре к нам присоединяются еще две женщины: длинноногая, стройная как карандаш брюнетка по имени Лена и уже немолодая, сухая, с выпирающими крупными костями Кристина. На протяжении всего этого времени, пока мы знакомимся с меню и перебрасываемся обрывочными фразами с сидящими за столом мужчинами, я наблюдаю какой-то почти языческий ритуал, который происходит за нашим столом. Когда в ресторане появляется очередной посетитель, одетый в дорогой костюм или просто в рубашку, небрежно заправленную в джинсы, он обводит глазами зал, и почти всегда его взгляд на несколько мгновений останавливается на нашем столе. Оценив обстановку, некоторые из входящих гостей начинают путь к своим столикам, но делают это так, чтобы попасть в поле зрения сидящих за нашим столом. Если в процессе их движения Александр замечает их, то они подходят и приветствуют его, иногда просто неслышно встав у стола и сказав несколько слов, иногда склонившись для дружеского рукопожатия. Если Александр не удостаивает их взглядом, то на почтительном расстоянии они удаляются к своему месту, на всякий случай улыбнувшись и почтительно кивнув в его сторону. Некоторые из входящих сразу направляются к нашему столу, чтобы выказать свое уважение. Но никто не задерживается около нас дольше чем на несколько секунд.
Какое-то время сидящие за столом мужчины шутят и разговаривают о вещах, о которых я не имею ни малейшего представления. Они перебрасываются словами и фразами, почти не обращая внимания на нас. Виктория неторопливо потягивает белое вино из узкого бокала. Брюнетка и блондинка пытаются вставлять какие-то фразы, томно рассматривают свои ногти и улыбаются, как актрисы, в тех местах пьесы, где стоит ремарка «Выразительно смеется». Я тоже время от времени улыбаюсь, ковыряя салат и вслушиваясь в разговоры больших мужчин.
Они называют имена и фамилии, которых я не знаю. Иногда в их репликах звучат имена, которые я уже слышала где-то среди тех людей, с которыми знакомит меня Виктория: Прохоров, Листерман, Дерипаска… Они обсуждают свои планы и говорят о местах, в которых я не была. Я понимаю, что просто не о чем говорить. Но, собственно, меня ни о чем и не спрашивают. Даже официант пользуется у них боґльшим вниманием, чем моя скромная персона.
Я наблюдаю, как едят большие мужчины. Евгений, самый молодой, невысокий, с сильной шеей и колючими глазами, заказывает себе рыбу и с аппетитом, быстро разделывает ее, как опытный патологоанатом своего безмолвного клиента. Игорь, худой и высокий, ест нехотя, как будто через силу, запивая пищу негазированной минеральной водой. Дима, плотный, среднего возраста, подвижный, заказавший больше всех, жадно хватает куски, почти не жует. Интересно, что бы сказала о них моя мама – доморощенный Зигмунд Фрейд? От этой мысли мне снова становится смешно, и это не укрывается от внимательных глаз Александра.
– Лиза наконец-то улыбается, – игриво произносит он. – Расскажите нам, Лиза, что вас рассмешило? – Он чуть склоняется над столом, и я вижу озорные искорки, пляшущие в его темных глазах.
– Я кое-что вспомнила… – смущенно произношу я. И добавляю: – Но это не относится к нашему ужину. Просто смешное наблюдение.
– Это что-то неприличное? – присоединяется к разговору Женя. – Настолько неприличное, что нельзя рассказать об этом своим друзьям?
Я стараюсь уйти от опасной темы.
– Нет, я просто вспомнила о том, как в детстве родители говорили мне, что если случайно проглотишь жевательную резинку, то кишки слипнутся и ты умрешь… вот…
Мое заявление вызывает приступ хохота у мужчин и натянутые ухмылки у женщин. Я хлопаю глазами и по-идиотски улыбаюсь, понимая, что, наверно, моя роль девочки-для-украшения-компании безнадежно провалена. Но Александр милосердно протягивает мне руку помощи:
– А я слышал, что у вас очень интересная семья… Что вы знаете о своей фамилии, Лиза?
Я начинаю рассказывать то, что слышала от отца: как мой предок султан Ахмад-шах вступил на престол в 1909 году в возрасте двенадцати лет, после того как был свергнут его отец…
К этому моменту за нашим столом все уже разговаривают друг с другом, не обращая на меня внимания. Только Александр, с лукавой улыбкой Чеширского кота, наклонившись над столом и подперев подбородок рукой, слушает мои обрывочные воспоминания об истории семьи.
На его тарелке остывает сочащийся кровью стейк средней прожарки в окружении овощей гриль, художественно выложенных в форме сердца.
Вскоре я уже сама перестаю слышать, что говорю, возможно, я несу полную чушь, я чувствую себя так, как будто выпила большой бокал крепкого пьянящего вина, от которого тело тонет в теплых волнах и реальность с каждой минутой теряет четкие очертания. Все, что я вижу, это внимательные темные глаза, одновременно строгие и нежные, насмешливые и серьезные. Эти глаза ласкают меня. И каким-то еще не поддавшимся этому гипнозу островком своего мозга я понимаю, что снова попалась… Маленькая девочка влюбилась в этого большого и сильного человека, сидящего напротив и слушающего ее детские бредни…
