Дорогой Борис!
Новости, значит, такие: во-первых, посетил я «Сов. Пис.». Произошел там знаменательнейший разговор. Говорил я с заведующей, чудовищной дебелой бабищей, похожей на ММК[55].
Глядя на меня мертвенными глазами Лавра Федотовича, она изрекла: «Вряд ли издательство заинтересуется вашей рукописью». «Почему?» — спрашиваю. «Мы редко обращаемся к этому жанру». — «К какому жанру?» — «Профиль нашего издательства не позволяет». — «А какой у издательства профиль?» — «Одним словом, альянс у нас с вами не получится». — «Но почему же?» — «А вы скажите, почему эту вещь вашу отвергла „Молодая Гвардия“?» — «При чем здесь „Мол. Гвардия“? Эта вещь не была в „Мол. Гвардии“». Удивленное и разочарованное молчание. Затем: «Мы стараемся не печатать фантастику». — «Кто вам сказал, что это фантастика? Вы читали сами рукопись?» — «У меня нет времени читать все 1500 рукописей, которые проходят по редакции». — «А кто читал?» — «Никто не читал, мы были очень заняты, мы извиняемся, что раньше не поставили вас в известность, но были заняты подготовкой к съезду». — «Позвольте. Как же вы заранее говорите, что не будете издавать вещь, когда никто ее еще не читал?» — «Я не говорю, что мы не будем издавать. Я только хочу извиниться, что мы четыре месяца не могли вам ответить. Но мы исправим эту ошибку. Я дам читать члену правления (?), и он даст рецензию, тогда мы вам сообщим свое официальное решение». — «До свидания». — «До свидания». Вот такой почти дословно был разговор. А ты говоришь — Лавр Федотович! Это — заведующая редакцией русской советской прозы! [56]
Ленка прочитала СоТ. Считает, что никогда не напечатают. И еще: что очень быстро все герои раскрываются, и дальше идет только обыгрывание уже известных читателю черт. Я это и сам чувствовал, но для меня, признаться, важны не эти черты, а всласть над ними поиздеваться. А Ленка этого не любит. Но она говорит, что очень убедительно и страшно.
СоТ ждут очень — и в «Детгизе», и в «Мол. Гв.».
На съезде все-таки было три интересных выступления. Выступали Симонов, Кетлинская, Гончар, требовали отмены цензуры. Но ничего не вышло. Еще, говорят, ходило среди делегатов письмо Солженицына[57] — тоже с тем же призывом. Маку[58].
Вот пока всё.
Жму, целую. Привет Адке.
Твой Арк.
Письмо Бориса брату, 3 июня 1967, Л. — М.
Дорогой Аркашенька!
Новостей особенных нет, не особенных — тоже. Приятно только, что Шолохов обгадился со своими нападками на Эренбурга: через день в газетах появилось сообщение, что Эренбург вручал в Италии Ленинскую премию мира. Пишу тебе об этом потому, что ты мог этого не заметить. Газет-то не читаешь.
Прочел я СоТ — ничегё себе, но чего-то там не хватает. Прочла Адка — ей понравилось. Но вот сейчас я раздобыл «Дьяволиаду» Булгакова, и там тоже имеет место «Чрезвычайная Тройка в составе шестнадцати человек»[59]. Что делать?
Мне еще пришло в голову, что в послесловие надо обязательно включить обсуждение данной рукописи на заседании Тройки. Пусть повысказываются наши орлы — так сказать, от лица будущей критики.
В восьмом нумере «Коммуниста» — статья о театре. Лягают, хотя и вежливо, театр на Таганке. Раздобудь и прочти. С очень любопытных позиций и весьма хитроумно (правой рукой левое ухо) ругают там «Галилея».
Насчет письма Солженицына — точно. Он написал, говорят, сто пятьдесят писем и разослал всюду, куда имело смысл. Излагает там, главным образом, историю своих мытарств.
Разговор твой в СовПисе — несомненно эпохален. И в общем-то ясно, чем дело кончится. Ну и хрен с ними.
Прислал письмо В. Травинский. Я просил его выслать подборку высказываний великих умов о человечестве. Он прислал кучу разнообразнейших цитат. Надеюсь выкопать там кой-чего для ГЛ.
В СоТ знаешь чего недостает? Сюжет не выровнен, не построен прочно и сплошняком, как у нас обычно. Рыхлость имеет место. И еще меня смущает мизерность разворачивающей сюжет пружины: «Как одолеть Тройку». Это что-то не то. В общем, будем еще думать. У меня есть ощущение, что нам будет предоставлено много времени для размышлений над этой вещью.
А я все хожу к зубодеру. А давеча пошел на марочную толкучку да и купил две марочки за сорок рублей — аж в пот ударило!
Ну вот и всё. Крепко жму ногу, твой [подпись]
P. S. Ленке привет!
А что слышно насчет «В» и «СБТ»?
Письмо Аркадия брату, 5–6 июня 1967[60], М. — Л.
Дорогой Бобкинс!
Новостей особенных, сам понимаешь, нет.
Ужасное ты мне сообщил открытие — что Тройка есть у Булгакова. Это надо коренным образом переменить. Пусть тогда уж будет Комиссия или Особое Совещание, только надобно подходящее сокращение выбрать. Тройка же автоматически отпадает.
По сюжету мы, конечно, еще будем думать, и мне представляется, что неизбежны некоторые сокращения.
Сегодня получаю СоТ с машинки, считываю, а завтра несу в Детгиз Нине, а кроме того, уже просил Роман Подольный из «З-С» и ребята из университета. М. п., университетская анкета обработана. Не помню, писал ли тебе. Мы опять впереди. Полное совпадение с бакинской анкетой. Те же Стругацкие, Азимов, Брэдбери, Лем, Ефремов впереди, те же Громова, Казанцев, Немцов позади. Позвони этому балбесу Вилинбахову и скажи: он меня уверял, что в любом другом месте результаты анкеты будут другие.
СБТ пошла в набор. «Полдень, XXII век» — отлично и без слова миновал цензуру и ждет сигнала.
У меня дел по горло. Во-первых, я продолжаю перевод Абэ. Во-вторых, нам с тобой заказано предисловие к Саймаку в «Мире» — есть у него романчик про пришельцев из соседствующего пространства в виде цветов, перевела Н. Галь, она нас любит, и отказаться от предисловия я не смог. Напишу черновик, пришлю тебе. За основу беру все те же щупальца будущего, прах их раздери. В-третьих, родственница Кима (сестра его покойной жены) позвонила мне и предложила взять его японскую библиотеку. Представляешь? Я туда пустился с чемоданчиком, а там книг на грузовую машину. И какие! Жаль, все на японском, ты не можешь. И еще я, видимо, войду в комиссию по литнаследству Романа Николаевича.
Вот пока всё, дружище.
Привет Адке и поцелуи.
Твой Арк.
Письмо Бориса брату, 6 июня 1967, Л. — М.
Дорогой Аркашенька!
Настоящим препровождаю испрошенные тобою названия лекарств для Сашки Копылова. Постарайся достать, потому что дела Сашкины не ахти — есть опасения, что аритмия его останется на всю жизнь. Постарайся.
Новостей никаких нет. Только Алексей Левин переслал мне через Брандиса результаты московской анкеты. Ты, вероятно, и так в курсе, но на всякий случай сообщаю, что после суммирования всех данных (и по Баку, и по Москве) я получил следующее распределение (первые десять мест): Вот так-то!
