Не доезжая десяти метров до того места, где штрек делает крутой поворот (а таких поворотов до разминовки четыре), машинист притормаживает машину, вплотную сводит вагонетки и медленно выводит поезд на ровное место. Потом машина опять идет с нарастающей скоростью.
Когда вели четвертую партию, Алексей Григорьевич услышал, что колеса машины ударяются о стыки поднявшихся рельсов, и электровоз пошел медленнее. Остановили машину, осмотрели путь и обнаружили, что на рельсах ослабли болты, скрепляющие планки, и выскочило несколько костылей. Не дожидаясь обходчика, решили сами устранить неисправность.
Костыли, ключ и молоток были в машине. За несколько минут путь был приведен в порядок.
В результате Стаханов и Панченко установили, что при правильной работе на один кольцевой оборот уходит всего 22 минуты. Значит, электровоз, работая без перегруза, может вывезти за смену 300-320 вагонов угля, а не полтораста, как утверждали раньше.
Восемь месяцев прошло с того знаменательного дня, когда Алексей Стаханов вырубил четырнадцать норм угля за смену, а изменился он удивительно. Он с честью выдержал нелегкое испытание славой и стал еще требовательнее относиться к своим поступкам, внимательнее к людям. И особенно остро почувствовал, что ему не хватает образования. Вскоре после Всесоюзного совещания стахановцев по всему Донбассу, в том числе и в Кадиевке, были созданы вечерние школы для взрослых. Только в Кадиевке в вечерних школах стало учиться около двухсот стахановцев. Алексей Григорьевич учился с присущим ему упорством. С каждым днем в квартире Стаханова росло число книг. Он понимал, что, являясь членом совета при Наркомате тяжелой промышленности по стахановскому движению, будучи инструктором на своей шахте, не может оставаться малограмотным и от него требуются не только технические знания, но и общая культура.
«Хорошо бы поступить в Промакадемию - размышлял Стаханов, - но раз не посылают, значит, я еще до нее не дорос. Значит, надо самому заниматься», - решил он и с новой энергией взялся за учебу.
27 января 1936 года Стаханову вручили высшую награду Родины - орден Ленина. С высокой правительственной наградой его поздравил Серго Орджоникидзе.
- Как работает сейчас шахта? - спросил он забойщика.
- Неплохо. Боремся за удвоенную добычу, как обещали на Всесоюзном совещании стахановцев.
- Надо еще лучше работать. Донбасс должен в этом году выйти в передовые. Ордена, которые получили шахтеры, вас к этому обязывают.
- Будем стараться, - пообещал Стаханов, и его поддержали Дюканов, Концедалов и другие шахтеры, присутствующие при этой беседе.
Орденоносцы фотографировались вместе с Орджоникидзе.
В этот раз шахтеры приехали в Москву с женами, и Орджоникидзе пригласил их к себе домой в гости. Стаханов чувствовал себя в столице уже старожилом. Он показал Дусе Красную площадь, центр, а на обратном пути в гостиницу заглянули в магазин. Евдокия Ивановна сразу нашла отдел, где продавали платки и шали, и стала прикидывать их к себе. Молодой, красивой, черноглазой женщине один платок шел больше другого, и она растерялась.
- Какой мне взять, Леша? - жалобно спросила она мужа. - Глаза разбегаются.
- Все хорошие, бери, какой на тебя смотрит.
- Может, этот, голубенький? Или лучше тот, с цветами? Девушки, а вы как думаете? - обратилась Дуся к продавщицам.
Алексей Григорьевич понял, что пора ему вмешаться. - Бери черный с цветами и кистями, - твердо сказал он.
Евдокия Ивановна послушно накинула платок на плечи, и он особо подчеркнул ее цыганскую красоту.
Первого мая Алексей Стаханов на Красной площади во время парада встретился с иностранными рабочими, приглашенными Советским правительством на международный праздник.
Французский горняк из угольного бассейна Брие Эмиль Плесси и два его приятеля Дюссар и Льере рассказали Стаханову, что буржуазные газеты пишут, будто он добился высокой производительности за счет физической силы.
Алексей рассмеялся.
- Врут они, ваши газеты!
Неугомонный Плесси продолжал разговор со Стахановым:
- А сколько вы лично добываете угля за рабочий день? - поинтересовался он.
- Мой последний рекорд - 280 тонн, но уже есть шахтеры, которые дают более 600 тонн угля за смену.
- Но ведь каждая лишняя тонна выработки увеличивает число безработных, - воскликнул Плесси. - Вот я одно время давал 80 тонн в смену при норме 18. Заработал на несколько франков больше, но чуть не потерял друзей. Мои товарищи были возмущены: «Ты что, Эмиль, хочешь за наш счет обогатить хозяина?» - сказали мне, и я перестал стараться.
- Это у вас так, - сказал Стаханов, - а у нас высокая производительность улучшает положение рабочего и укрепляет мощь страны. Приезжайте к нам в Донбасс, посмотрите, как мы живем и работаем.
Французы приняли приглашение.
Через несколько дней после встречи на Красной площади французы приехали в Горловку на шахту № 1 «Кочегарка», на которой раньше работал Никита Изотов.
Трое гостей с пневматическими молотками спустились в шахту и приступили к подрубке угля в забое, а четвертый - тоже горняк - контролировал погрузку угля, выработанного его товарищами, на вагонетки. Раньше они не работали на крутопадающих пластах, но все же, применяя стахановский метод, один из них сделал за пять часов две нормы, второй - две с половиной нормы и третий - четыре нормы. По окончании смены они заявили:
- Работали мы нормально, без особого напряжения. На основании нашего опыта мы пришли к заключению, что стахановские методы работы не заставляют горняка надрываться. Норма далеко не рассчитана на максимальное использование сил рабочего, наоборот, эти нормы очень незначительны. Судя по полученным и проверенным нами расчетным листкам, мы должны были получить в зависимости от выполненной нами работы - 38 рублей, 44 рубля и 92 рубля. Познакомившись с ценами на питание, квартиру, платье, мы убедились, что советский шахтер при нормальной работе зарабатывает вполне достаточно для зажиточной жизни. Стахановцы в Советском Союзе пользуются всеобщим уважением и получают, помимо заработной платы, различные премии. Звание стахановца может заслужить всякий рабочий.
Опыт нашей работы в шахте Советского Союза не может быть применен во Франции, так как невозможно провести какую бы то ни было параллель между СССР, где не хватает рабочих рук и где непрерывно растет в них потребность, и нашей страной, охваченной кризисом. Мы убедились, что в СССР благодаря существующему там экономическому строительству и в будущем невозможны какие бы то ни было депрессии. Стахановское движение возможно только при социалистической системе. Взывая к сознанию рабочего и его инициативе, без всякого внешнего давления стахановское движение ни в коей степени не имеет ничего общего с рационализацией в том виде, в каком она применяется на шахтах Франции.
