Феличе, где жили Карл Брюллов и Александр Иванов… Кстати, гид рассказывает всякие истории, связанные с советскими туристами, однажды её попросили: «Покажите картину Рембрандта, где он держит женщину за соски». А тем временем Рим тонет в шуме: непрерывно гудит поток автомобилей, воют полицейские и санитарные сирены, грохочут отбойные молотки, ревут мотоциклы. Но вместе с тем в Риме много тихих и заветных мест и непременно с фонтаном или фонтанчиком… А осмотр длится и длится. Легендарный фонтан Треви, – и сразу в памяти возникает сцена из «Сладкой жизни» Феллини… Палаццо Поли, где в гостях у Зинаиды Волконской Гоголь читал «Ревизора»… Площадь Испании, знаменитая лестница в 135 ступеней. Я предложил всей группе немного посидеть. Присели, но, увы, язык не поворачивается сказать «хорошо сидим», ибо всё мимолетно: сейчас на площади Испании, а через пару дней ты уже на площади 50-летия Октября, и никакой красоты, всё серо, безрадостно и отчаянная беготня за товарами…
А пока – «Антико кафе Греко», легко представить, как здесь сиживал с друзьями Джакомо Казанова. Навещали кафе Гёте, Байрон, Стендаль, Шатобриан, Шопенгауэр, Мицкевич, Россини, Берлиоз, Бизе и ещё много-много славных имён. Кафе роскошное, и мы, покупающие сахар по талонам на своей родине, были здесь явно лишними… В гостиницу вернулись поздно вечером, усталые, ошалелые, но довольные – с покупками из универмага «Станда». Я отхватил для дома тефлоновую сковородку – мечту советских домохозяек… Сковородка и нитка жемчуга, купленная в Пизе…
14 декабря – продолжение «римских каникул».
Нанёс я все визиты
Всем римским Аполлонам.
У каждой Афродиты
Я дважды побывал…
Это – Саша Чёрный… Новый день ознаменовался посещением Ватикана и ватиканских музеев. И как справедливо кто-то сказал из группы: «Ну, это больше Эрмитажа!..» Удивительные картины, фрески, рафаэлевский зал, Леонардо, Беллини, Тициан и т. д. По данным ЮНЕСКО, в Италии сосредоточено 60% всех памятников на земле… Я спрашиваю гида, а что смотрят итальянцы, приезжая в Россию? Анна задумалась и ответила не сразу: «Пространство». Вот что их привлекает и чего у них нет: безбрежные, неоглядные дали… А у них, в Италии, другое, к примеру, Сикстинская капелла – жемчужина мирового искусства.
Собор св. Петра. Когда историку Михаилу Погодину показали виднеющуюся точку – купол святого Петра, то он «вздрогнул, встал и поклонился». А внутри!.. Одних только капелл с алтарями сорок… кругом барельефы, статуи, мозаики… что-то в общем трудно вообразимое, колоссальное…
После обеда – свободное время. Как писала Валентина Ходасевич: «Рим ошеломил: античность, Средние века, эпоха Возрождения, барокко, современность – всё перемешано в нём. Глаза и мысли разбегаются, пока разберёшься во всём этом великолепии».
15 декабря
Последний, 9-й день в Италии. Утро в раздумье: почему они в целом преуспевающие, богатые, а мы бедные и не поймёшь какие? Какая-то русская гамлетовщина с маниловщиной и репетиловщиной вместе. Короткая итальянская одиссея закончена, в 11.25 садимся в самолёт. Во время полёта взял короткое интервью у Никиты Симоняна и Геннадия Логофета и узнал печальную весть: умер Андрей Дмитриевич Сахаров (радио не слушал и советских газет не читал). Приземлились, и полчаса ожидал, когда подадут трап. Вываливаемся из самолёта – снега, сугробы, хмуро-тусклое небо и никакого Рима…
Строгий паспортный контроль. Молодой пограничник долго рассматривает мою фотографию.
– Снять кепку? – понимающе спросил я.
– О, если можно…
– Чего не сделаешь ради любимой родины! – сказал я и обнажил лысину.
В субботу, 16-го, проснулся и с удивлением смотрел в окно.
– У вас такие снега?
– Да, такие. А у вас, в Италии?
– У нас тепло… солнце…
Ах, эта Италия!.. «Мне только три вещи хотелось там посмотреть: Везувий, Геркуланум и Помпею…» – говорил Веничка Ерофеев. Увы, Везувия не видел. До Неаполя и Сицилии не доехал. В римские катакомбы не спускался… Нет, не выпил я этот божественный итальянский напиток, а лишь пригубил, но и этот крохотный глоток меня опьянил… А сейчас вот сижу в Москве, в третьем Риме, и вспоминаю, вспоминаю… «Ми пуо индикаре иль гранде магаццино пьювичино?» – «Есть ли поблизости универмаг?» Что может быть смешнее этой фразы в нашем третьем Риме?..
24 декабря
В понедельник, 24-го, вышел на работу и раздавал маленькие сувенирчики (открытки, пакетики чая, запечатанные кусочки мыла и т. д.). Все были в восторге, а Сухарева, полная удивления, спросила: «А почему вы вернулись?» Ответ банален: Россия – моя родина, которую я люблю и критикую… И тут же наши реалии: битва за продовольственные заказы. Из всего набора досталась только одна банка лосося… Из-за погоды почтальоны не доставляют почту. Вчера какая-то бабуля возмущалась на улице: «Хоть бы посыпали!.. Ну не хотят работать!.. Во где фашисты настоящие!..»
31 декабря
80-е годы уходят в историю, грядут 90-е… Полнейший минор… Подсуетился с заказами, и теперь в доме есть кое-что, включая финский ликёр, югославские конфеты и непонятно чья колбаса… А у Ще разгулялась печень, и она может есть только жидкую кашу… Купили ёлочку из веток – 3 рубля… Сегодня был на Калининском проспекте – никакого праздника нет и в помине. Хмурый народ, обвешанный сумками. Еле купили хлеба и усталые вернулись домой. Настроение упадническое. Радует только работа для себя, в стол… об Италии… Как писал Пушкин:
Адриатические волны!
О Брента, нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас!..
Увы, Александру Сергеевичу так и не удалось увидеть «Авзонии счастливой», «Италии златой». А мне удалось – грех жаловаться на свою судьбу.
Закончена книга воспоминаний и дневников почти за 70 лет, начиная с 1932 года и кончая 1989-м. И всё это время постоянный поиск своего места в жизни, утверждение собственного «я». Взлёты и падения, маленькие победы и крупные поражения, а в итоге накопленный опыт жизни, приобретение некоей мудрости. Как утверждал Сенека ещё до нашей эры:
«Жизнь – вещь грубая. Ты вышел в долгий путь, – значит, где-нибудь и поскользнёшься, и получишь пинок, и упадёшь, и устанешь, и воскликнешь „Умереть бы!“ – стало быть, солжёшь».
В юности я тоже доходил до отчаяния, и приходили мысли покончить «со всем этим». Но не поддался слабости и продолжал сражаться с жизнью, лелея надежду, что всё исправится и я в конечном счёте чего-то добьюсь и стану писателем. И опять же цитата от американского писателя Чарльза Буковски:
«В жизни нам ничего не обещано. С нами не заключили никакого контракта».
Ни контракта, никакой помощи, никакой
