Известный французский писатель русского происхождения Анри Труайя, уделивший в своем творчестве немало места русской тематике (книги о Лермонтове и Пушкине — выдающиеся произведения франкоязычной литературы), не обошел стороной и «Распутиниаду». Его перу принадлежит книга «Распутин», появившаяся в крупном парижском издательстве в 1996 году. В 1997 году она была издана на русском языке и в России.
Написанное рукой мастера, яркое повествование наполнено множеством «красочных картин» и «поразительных деталей» из жизни загадочного сибирского мужика-проповедника. Труайя уверенно бытописует те «христианские радения», которые якобы стал практиковать Григорий Распутин со своими последователями уже в молодые годы в «арендованном доме» в Покровском.
«Здесь читают Новый Завет, много говорят об испытаниях верующих, ищут очищения в молитвах. Затем вновь посвященные дают волю своей любви к ближнему, обмениваются поцелуями с «братьями» и «сестрами». Бывает, все вместе отправляются в баню. Там в жаре и пару мужчины и женщины вместе приступают к очистительному омовению. Хлещут друг друга вениками, чтобы разогреть кровь, как это принято в русской бане. Утоляют страсть кто с кем на мокром полу, не уставая восхвалять Бога за удовольствие, которое он дарует своим ничтожным созданиям».
Приведенная панорама далеко не самая колоритная из тех, которые можно встретить на страницах произведений. Немыслимо далекая загадочная Сибирь, дремучие леса, дичь и глушь, а посреди этой первозданной темноты и варварства голый бородатый сладострастный мужик в окружении голых женских тел — подобные картины стали давно общим местом «Распутиниады».
Но мэтрам пера и виртуозам кинокамеры из далеких стран в общем-то ничего изобретать не потребовалось. Задолго до расцвета Голливуда залихватские сказания о «банных» и прочих «оргиях» сочиняли и в России. В основе их лежали материалы «расследований», проводившихся как церковными и светскими властями, так и оборотистыми журналистами, видными общественными деятелями, «страдальцами за Россию», как из стен Таврического дворца, так и вне его.
Первое официальное расследование образа жизни, христианского благочестия и прошлого Распутина произошло в 1907 году и было инспирировано настоятелем церкви в Покровском Петром Остроумовым. Весной того года на сходе крестьян-прихожан Распутин предложил несколько тысяч рублей на новый храм.
Казалось бы, что священник должен был испытывать лишь признательность и поминать жертвователя с благодарностью в молитвах. Реакция же оказалась прямо противоположной. Он строчит донос церковному начальству в Тобольск, в котором обвиняет прихожанина своего прихода не больше не меньше как в ереси, в принадлежности к хлыстовству.
Секта хлыстов, или как тогда нередко говорили, «Хлыстунов», «хлыстоверов», была запрещена, и сектанты собирались нелегально. Приверженцы ее отрицали Церковь Иисуса Христа во всех ее частях, в том числе и священство. Они считали, что Христос «продолжал жить» и воплощаться в разных людях, и для «слияния с Ним» прибегали на богослужениях к самоистязаниям. Нередко, войдя в сомнамбулический экстаз, занимались коллективным совокуплением. Сам Распутин называл хлыстов «грязной сектой».
Почему же гнев сельского батюшки вызвало поведение человека, сделавшего такое богоугодное дело, как строительство храма? И зачем якобы раскольнику-хлысту понадобилось приносить пожертвования на православный храм, где молятся люди, не являвшиеся хлыстовскими «братьями» и «сестрами»? Такие вопросы почему-то не возникли.
Сведения о «раскольничьем гнезде» в Покровском вызвали быструю реакцию. В сентябре 1907 года Тобольская духовная консистория по распоряжению епископа Антония (Каржавина) [13 — Епископ (архиепископ) Тобольский и Сибирский (1897–1910).] заводит следственное дело, продолжавшееся восемь месяцев. Для установления истины в Покровское командируется священник из Тобольска Никодим Глуховский, наделенный широкими полномочиями проводить осмотры и дознания. Начал он с дома Распутиных.
Согласно его отчету, «осмотром помещения, где проживает семейство Распутина-Нового, обнаружено: все комнаты увешаны иконами и картинами религиозного содержания, некоторые из них символического значения. по столам и стенам — масса карточек. На некоторых Распутин-Новый снят с Великими Князьями и другими светскими и духовными особами. Есть карточки, на которых он снят со своими странницами, Скаковой, например, приложенные к данному акту осмотра».
Общее заключение от «хлыстовской обители» было у посланца епископа Тобольского Антония самое нейтральное: «В верхнем этаже обстановка — городская, в нижнем — крестьянская, подозрительного ничего не найдено».
Итак, придирчивый глаз проверяющего ничего предосудительного в доме не обнаружил.
Фотографии, на которых Распутин снят с Великими князьями, о которых говорится в отчете, могли быть только фотографиями двух Великих князей, Петра и Николая Николаевичей, мужей Милицы и Анастасии Черногорских. Ни с кем другим из великокняжеской среды в тот момент Григорий не общался.
Кстати, при всем обилии опубликованных фотоматериалов о Распутине, данные изображения исчезли без следа, так что назвать личности Великих князей, а также «и других светских и духовных особ», запечатленных фотоаппаратом, можно лишь предположительно.
Посланец Консистории с пристрастием опросил односельчан и церковный притч. Ничего не только «крамольного», но даже и «подозрительного» установить не удалось. Все крестьяне говорили примерно одно и то же: Распутинская семья — обычная, христианская, в скандальных историях не замешана. Можно привести пример высказываний односельчан, таких как сосед Распутина крестьянин Михаил Зырянов, который «видел, что к Распутину Николай Распутин, Илья Арсенов, Николай Распопов. Слышал из дома обвиняемого церковное пение. Видел, что живущие у Распутина девицы ведут все его хозяйство, но не замечал, чтобы он ходил под ручку с приезжими женщинами и ласкал их».
Только показания двух приходских священников, Петра Остроумова и Федора Чемагина, звучали диссонансом в этом людском хоре.
Первый, тот самый, кто «сигнализировал» Владыке, заявил, что знает Распутина с 1897 года. За это время, как признавал священник, Григорий и его семейство «неопустительно исполняют долг исповеди и Святого Причастия». Далее свидетель показал, что сам «слышал в доме Распутина духовные песнопения и молитвы православной церкви. Окружающие Распутина относятся к нему с почтением и уважением, а слышно, что некоторые из них называют его и “отцом Григорием”». Далее «страж правоверия» признал, что, «кроме обыкновенных посещений гостей, особенных молитвенных собраний у Распутина не бывает. В религиозном отношении его и весь его дом можно назвать примерным: строго соблюдаются посты, посещают храм и так далее».
